КАРТА САЙТА

Эту работу я посвящаю своей первой учительнице
Валентине Александровне Лобановой,
познакомившей меня с литературным русским языком
в теперь уже далекие 50-е годы прошлого века.

Чудь заволочская

А. В. Галанин © 2013

© Галанин А.В. Чудь заволочская // Вселенная живая [Электронный ресурс] – Владивосток, 2013. Адрес доступа: /chud0.html Введение в проблему || От Арктиды и Биармии до Руси Московской || Кто же они – беломорские поморы? Варяги и колбяги. Литовцы. Галиджия. Русские норманы || Кто же они – беломорские поморы? Холмогоры – столица Биармии. Русские арктические робинзоны. Беломорские умельцы || Емь || Вага и Кокшеньга (Бохтюжское княжество) || Пинега и Сура Поганая || Из Пинеги в Кулой, по Кулою в Мезень, из Мезени в Печору || Земледелие в Заволочье || Верования чуди заволочской || О происхождении русского языка || Поморская говоря – самый древний русский язык

Поморская говоря - самый древний русский язык

 

Введение

Поморская говоря – это древнейший язык беломорских поморов, язык русского субэтноса, который наряду с языком балтийских поморов – колбягов и языком балканских славян лег в основу современного русского языка. Поморская говоря, несомненно, старше “литературного” русского языка. Говоря – это язык варягов-руси, беломорских поморов, старообрядцев поморского толка и соловецких монахов, язык северных русских ремесленников и промышленников, сказочников и первопроходцев Сибири и Арктики. Поморска говоря – это язык древних былин, песен и сказок, в недавнем прошлом на нем говорили онежане, мезенцы, пинежане, каргопольцы, шенкуряне. Поморская говоря имеет такие особенности, которые выводят ее из разряда обычных диалектов русского языка и позволяют рассматривать как один из древнейших арийских языков.

Поморская говоря распространена на очень большой территории размером со Скандинавию. В Западной Европе на такой территории размещаются по 3–4 самостоятельных государства, и каждое со своим, далеко неродственным другим языком. А здесь, на территории в 1000 км с запада на восток и на 500 км с юга на север, распространен один, якобы поморский, диалект русского языка. Знаменитый исследователь российского севера Сергей Максимов (1984) писал: "Прислушиваясь к говору [беломорских поморов], трудно отличить поселенцев одной местности от другой, тем более, что говор имеет по всему северному краю поразительное сродство и сходство". Я считаю, что это неслучайно.

Поморская говоря формировалась на морских промыслах, в которых ежегодно принимало участие почти все мужское население исторического Поморья (Тотьмы, Чаронды, Каргополя, Великого Устюга, Пинеги, Мезени, Онеги, Архангельска). Люди из разных районов во время промысла общались друг с другом. Наряду с промыслами, в распространении языка по столь обширной территории большую роль сыграли речные и сухопутные торговые пути поморов начиная с времен варягов-руси, а возможно, и гораздо раньше. В результате торговых экспедиций происходило постоянное смешивание возникающих местных диалектов говори и их консолидация в единое наддиалектное языковое целое.

 

Ареал распространения поморской говори. Картосхема с сайта: http://commons.wikimedia.org/wiki/File

Область распространения поморской говори странным образом совпадает с предполагаемыми границами Биармии – Северной Руси, существовавшей в VIII–XIV вв. Я уже писал о том, что Биармия была полиэтническим средневековым государством, включавшим несколько фино-угорских этносов (весь, емь, мерю, пинегу, суру, мезень и др.), объединенных в одно государство древним арийским этносом, известным как варяги-русь. Поморская говоря изначально была языком этноса варягов-руси, а затем постепенно стала языком межэтнического общения в Биармии. Со временем на поморскую говорю перешли многие фино-угорские этносы. Процесс этот был довольно длительным – продолжался не менее 500 лет. Самобытность народа Беломорского поморья сохранялась долго: здесь вплоть до начала ХХ в. не знали балалайки, не носили лаптей. Поморская обувь – это упАки, Уледи, вЫступки, бахИлы, мОршни, стрУсни, ярЫ... Но только не лапти! Как писал в прошлом веке этнограф А.А. Жилинский, обувь населения в Беломорье – исключительно кожаная. У поморов была собственная этническая одежда, которая делилась на летнюю и зимнюю, летом носили холщовые рубахи – кАбаты, безрукавки – бузурУнки, летние суконные шапки – типАхи, праздничные поморские атласные рубахи с шейными платками – окУтками, и подпоясаные ткаными опоЯсками с киссЯма рубахи – пЕстряди. Жители центральной России, в отличие от поморов, не носили шейных платков. К сожалению, почти ничего этого мы не видим сегодня на этнографических сценах Архангельска. Вообще, исторический, подлинный мужской костюм поморов куда-то исчез, заменившись на русскую косоворотку фабричного паренька–балалаечника в лаптях и в картузе.

 

Отличительной особенностью зимнего мужского костюма коренных поморов были меховые круглые шапки-шлемы с длинными до пояса
ушами – цебАки долгоУхи. Было еще несколько видов поморских шапок, не встречавшихся в России. Поморы зимой носили исключительно совикИ, и слово совИк – исконно поморское, означающее одежду с капюшоном, напоминающую по форме птицу – сову (кстати, совики поморы почти всегда шили сами, а у оленеводов (самоЕдов, лопарЕй, зырЯн и Ижемцев) для этого приобретали только оленьи шкуры.

Ни саамы, ни коми, ни ненцы не занимались морскими промыслами (у ненцев в языке нет даже слова "море"), и лишь в конце XIX в. поморы стали нанимать и учить ненцев морским промыслам. Кстати, свои промысловые плащи совики поморы шили исключительно из шкур морских животных, которые не намокали при попадании на них воды. Подобное разделение занятий существовало и у эскимосов и чукчей на Чукотском полуострове. Эскимосы – народ морской, а чукчи (даже береговые)– исключительно сухопутный.

Слова совИк нет ни в одном языке соседних с поморами северных народов, потому что в западной Арктике поморы были единственным коренным морским народом. Нет в соседних с поморами языках и таких исконно поморских слов, как чум (ненцы называют свои жилища мя). Сами поморы всегда жили в деревянных домах, причем русского, а не финоугорского типа.

Языковая культура коренного населения Поморья сегодня оказалась в тупиковой ситуации. Молодое поколение поморов практически полностью перешло на литературный русский язык. Сегодня даже заученная старинная северная песня звучит неправильно – с акцентом, так как поющий не знает особенностей помОрьской говОри. Никогда московская народная певица не споет поморскую песню так, как ее пели поморьски жОнки. Но и обвинять кого-либо в утрате самобытности не имеет смысла – ведь современным исполнителям сегодня уже почти не у кого научиться правильной говОре. А учебных пособий, которые помогли бы им разобраться в тонкостях поморской речи, попросту нет.

О древности говОри красноречиво свидетельствуют слова, которые доказывают, что корни поморского языка лежат не в мифическом древнерусском киевско-новгородском языке, а скорее всего, в значительно более древнем языке ариев. В традиционной помОрьской говОре не употребляется целый ряд слов, которые составляют основу современного русского языка. Например, вместо слова работать поморы говорят рОбить, а слово почему заменяют словом пошто. Слово потому в поморской говоре тоже отсутствует. В поморьской говОре слово нет употребляют только в форме отказа (Нет, не пойду); в смысле отсутствует употребляется слово немА (У мя дрОвець немА).

В поморьской говоре многие слова, известные и в современном русском языке, понимаются шире, например, – СпИте, крешшОны? – Не спим, ЖИВЁМ! (в смысле бодрствуем), или – ЖивОй стУльцик-от – дай-ко новОй (здесь: живой в смысле неустойчивый). Вот еще значение – ЗдЕсе-ка водА навекУ не ЖИВЁТ – о большУ вОду сУхо (вода не живёт – значит, не бывает). В поморской говОре снег всегда пАдат, дожжь лЕтит или льёт, но никогда не идет, как в современном русском языке. В говОре говорят, что ветер не подул, а пал.

Любопытно, что развитие поморской говОри не остановилось, – и сегодня поморы говорят, что машина не едет, а бежИт, не задавила кого-то, а растоптАла, в больницу больного не положили, а повалИли. Живут и сегодня в Поморье слова, как сЕйгод, поштО, порАто и масса других. Так что язык поморский совсем не исчезает, но превратился в северный диалект современного русского языка. Думаю, что усилия Поморской общины по возрождению поморской говОри как древнего языка, близкого к языку ариев, заслуживают всяческой поддержки государства. Я думаю, что важно успеть не просто записать слова и выражения этого древнего языка, а важно осмыслить их и сохранить живой язык поморов как часть мировой языковой культуры.

Российские и советские филологи долго придерживались концепции древнерусского "материнского языка", от которого, якобы, возникли все региональные русские диалекты. Эта концепция возникла в XVIII в., тогда она помогала консолидировать российские субэтносы и этносы в единый российский народ, помогала укреплять Российскую империю. Но сегодня среди отечественных филологов получила развитие и другая точка зрения. Считается, что часть так называемых диалектов – это не ответвления от русского языка, а в прошлом самостоятельные языки субэтносов (вятичей, кривичей, северян, дреговичей и т.д.), утративших позже свое этническое самосознание и слившихся в великорусскую этническую общность. ПомОрьскую говорю также нельзя считать одним из русских диалектов, хотя это несомненно составная часть великорусского языка.

Однако мне совершенно непонятно, почему некоторые авторы напрочь отделяют поморскую говорю от великорусского языка, даже не считают ее русским языком. Напротив, именно поморская говоря изначально легла в основу древнерусского языка, но великорусский суперэтнос формировался не из одних варягов-руси (беломорский поморов или биармийцев), другими его составляющими были колбяги и кривичи, древляне, вятичи и поляне, говорившие на достаточно сходных языках – сходных настолько, чтобы понимать друг друга без переводчика. Важную роль в формировании великорусского языка сыграла и православная церковь, которая принесла письменный церковно-славянский язык евангелия, псалмов и летописей. Но в чем-то церковнославянский язык на Руси играл ту же роль, что латынь у народов, принявших католичество. На церковнославянском на Руси никогда не говорили – так же, как не говорили на латыни в Западной Европе.

Отличия поморской говори от современного русского

 

Рассмотрим вкратце сновные фонетические, морфологические и синтаксические нормы и особенности поморского языка. Для поморской говори характерно полное оканье, когда звуки (а, о) после твердых согласных отчетливо различаются во всех безударных слогах. Характерно также для говори произношение звука (ё) на месте (е) в абсолютном конце слова: (мо`рё, го`рё, пого`дьё, избомы`тьё...), а также для обозначения множественного числа и собирательного значения слова: (костьё`, коре`ньё, вицьё...);  при этом звук (ё), в отличие от российских литературных норм, может быть как ударным, так и безударным. Характерно также сохранение мягкости согласного звука перед суффиксом прилагательных (-ск-): (му`рманьско судно, волы`ньско морё...), а также мягкое произношение согласной (р) перед согласными как (-рь-): (верьх, церьква, вперьвой...).

Другая особенность говори – отпадение согласных звуков (к, т) в конечных сочетаниях (-ск, -ст): (верес вместо вереск, хвос вместо хвост, мос вместо мост и т.д.). Сочетание (зж, сж) произносится как твердое двойное жж: (дожжик, ижжарил, ражжирел, жжог...), а сочетание (-обм-) переходит в (-омм-): (омманул, омменял, омморок...), сочетание (-дн-) переходит в (-нн-): (заонно вместо заодно, холонно вместо холодно, ронна вместо родна и т.д.). Вместо (щ, -сч-, -зч-) в поморской говоре произносится (-шш-): (коршшик, шшуки, перевошшики...).

Ссочетания (-тс- и -тьс-) заменяются на -цц-: (разъехацце, обратицце, разобрацце...), а сочетание (-дс-) звучит как -ць-: (гороцькой, вологоцькой, парохоцькой...), звуки (ч, ц) свободно переходят друг в друга (черква, цяй, улича, цёрной, цереп…), либо не различаются и трансформируются в мягкое - ць-: (улоцька, коцька, пець...). Окончание (-ов) звучит как (-офф): (здорофф, напекци пирогофф...). Окончания (-ого-,-его) у прилагательных мужского и среднего рода в родительном падеже единственного числа звучит как -ова: (с левова берегу, с новова году, у студёнова моря...). Тональность и мелодика речи в поморской говоре радикально отличаются от норм современного российского языка, тон в повествовательных предложениях резко повышается к концу предложения: (Де`фки-то по я`годы пошли` ­). Вопросительные предложения содержат частицу, на которую приходится повышение тона: (Ты ко`йдысь пойдё`шь-то?­ Вы`йдешь ли? ­ Пойдё`шь ли, нет ли? ­), а для усиления логического смыслового ударения постоянно используются постпозитивные частицы: (Мы-то бы`ли на реки`, мы были на реки`-то, мы были-от на реки`...).

 

Маршруты, по которым ходили мореходы Биармии – беломорские поморы, они же варяги-русь. Рисунок с сайта: http://gorod.tomsk.ru/index-1247120836.php

Вместо суффикса степени сравнения прилагательных и наречий (-ющ), используется суффикс (-яшш): (длинняшшой, мозгляшшой, холодняшшой...). У существительных 1-го склонения в родительном, дательном, предложном падежах единственного числа употребляется окончание (-и, -ы): (в голо`мени, на реки`, по спины`, ко сестры`...); у существительных 2-го склонения в родительном и предложном падежах употребляется окончание (- у): (ис ка`рбасу, с пра`вова бе`регу, с Арьхангельско городу...). Существительные с окончанием (-мя) склоняются без добавления (-ен-): (во вре`ми, под коровьём вы`мем, во пла`ми...). А у существительных именительного падежа во множественном числе вместо окончаний (-е, -и) употребляется окончание (-а): (пинежа`на, уемля`на, норве`га...). Существительные имеют окончания (-ам, -ами, -ама, -ома) в творительном падеже множественного числа: (с мужика`ма, обе`има рука`ма, за веника`ма...). Имеется ряд существенных отличий и особенностей класса числительных: - собирательные числительные мужского и женского рода творительного падежа и близкие к ним названия совокупностей имеют окончание (-а): (обо`има, обе`има, всема`, тема`): (Нёвода`ма, дак тема` порато много рыбы има`ли). В говоре происходит замена окончаний (-е, -о) в собирательных числительных именительного падежа, соответственно на окончания (-и, -ы): (дво`и, тро`и, це`тверы, пе`теры...), а собирательные числительные творительного падежа образуются путем присоединения к числительному именительного падежа (см. выше) окончания (-ма): (двои`ма, трои`ма, цетверы`ма, петеры`ма...). В говоре отсутствуют собирательные числительные в форме вдвоём, втроём, вчетвером и т.д. и происходит замена их собирательными числительными в форме двои`ма, трои`ма, цетверы`ма и т.д.: (Оне двоима, а новой раз дак и троима по ягоды походят).

 

Для поморской говори характерно наличие двусловных кратностных числительных первого десятка, состоящих из количественного стержня и неизменяемого кратного компонента (-раз) вместо однословных кратностных числительных, например: (дво`и-раз, тро`и-раз, це`тверы-раз и т. д. вместо дважды, трижды, четырежды...): (Тро`и-раз было гово`рено);  в порядковых числительных используется только окончание (-ой): (пе`рьвой, второ`й, тре`тьой, четве`рьтой, пе`той, осьмой, деве`той...): (Тре`тьой год с има` позорю`сь). Разделительные числительные производятся не от количественных, а от собирательных числительных; окончания (-е, -о) в них заменяются соответственно на окончания (-и, -ы) (по-дво`и, по-тро`и, по це`тверы, по-пе`теры...): (Ново`й раз по се`меры целове`к в ло`дки ката`лиссе). При склонении местоимений-числительных в именительном падеже, вместо окончания (-о) используется окончание (-и): (ско`льки, сто`льки, не`скольки), а в дательном и творительном падежах вместо окончания (-и) используется окончание (-а): (сколькима, столькима, несколькима). 

Продолжим перечисление отличий поморской говори от современного русского. Так, для говори характерно отсутствие элемента (-н) в местоимениях 3-го лица при склонении: (в ём, у его, у ей, у их, с има, с ей...). В формах глаголов настоящего времени с основами на заднеязычный согласный происходит чередование твердых заднеязычных согласных с их мягкими параллелями (в отличие от литературного русского языка, где заднеязычные согласные чередуются с шипящими): (берегу, берегёт, берегём, берегёте; секут, секёт, секём, секёте...). Именительный падеж личного местоимения 3-го лица множественного числа употребляется в форме оне: (Оне`, на реки`-то с има` бы`ли...), инфинитивы глаголов с основами на (к, г) употребляются с суффиксом (-ци): (Нать напекци` пирогов`, помогци` ей нать...). У качественных и относительных прилагательных мужского рода единственного числа в именительном падеже вместо окончаний (-ый, -ий) отмечается безударное окончание (-ой): (све`тлой день, мы`той пол, ло`мкой лёд...); окончания (-ий) прилагательных и причастий после мягких согласных произносятся как (-ёй): (синёй цвет, летнёй гром, осеннёй ветер...).

Именные словосочетания употребляются исключительно в виде сочетания существительного с притяжательным прилагательным: (отцо`ва руба`ха, ма`терина ю`бка, де`вья коса`...); в прилагательных мужского рода, вместо окончания (-ин), употребляются окончания (-ов, -ёв): (де`душков топо`р, дя`дьёв самова`р, бра`тово вё`слицо). В прилагательных женского рода, наряду с окончаниями (-ин, -ов), употребляется окончания (-и, -ы): (ба`бушки плат, се`стров самовар, ма`терина цяшка...).

Для выражения чувства, или побуждения говорящего, характерно употребление особых слов, в том числе, присущих только поморскому языку междометий и междометных фразеологических устойчивых словосочетаний: 

– А`нде! – выражение боли, неприятных ощущений (Анде, как больно! Анде, как жжот!); 

– На`-ко! – выражение удивления: (На-ко, сколь ма`хонна тура`цька!); 

– Доро`дно! – выражение удовлетворения, пресыщенности: (Доро`дно, изли`ху-то не лей! Доро`дно, быва`т!); 

– Ужа`-ты! –выражение необходимости срочно прекратить действие: (Ужа-ты, не скаци` как дику`ша-то! Ужа-ты, помолци`!); 

– О`хти-мне`циньки! – выражение общей усталости, недомогания: (О`хти-мне`циньки, смертно` спать хоцю`); 

– Па! – вводное слово, типа Эй!, употребляемое для привлечения к себе внимания: (Па! Ко`йдысь похо`дите?); 

– Ле`шшой! – выражение досады и злости: (Лешшой, принесло-то ево!); 

– На`пусты ле`сы! – выражение разочарования: (Нема` рыбы-то, напусты лесы!); 

– На`-ко, ле`шшой! – выражение одновременно досады и удивления: (На-ко, лешшой, каки робя`ты-то наянова`ты!); 

– На вели`ку си`лу! – устойчивое словосочетание, означающее действие, производимое с большим трудом или неохотой: (На велику силу взели ево с собою-то...); 

– Смехо`м зовё`шь! – устойчивое фразеологическое словосочетание, означающее недовольство чьим-либо легкомысленным поведением или высказываниями: (Ты пошто смехом-то зовёшь? Оне всё смехом зовут, им смешно кажет...). 

Для придания уменьшительного значения собственным именам мужского рода в говоре используется древний суффикс (-енк-): (Ва`нценко, Ондре`йценко, Ди`мценко...). Предлоги (возли, и, о) употребляются с винительным падежом и с именительным падежом имени: (возли берег, в вонги, о само дно сёмужку имали; ево изба возли нашу избу стояла), а также обозначают время действия или состояния: (о Ильин день, о Никольшшину); предлог (о) также употребляется вместо предлогов (за, по) при обозначении ценового денежного эквивалента (Купил рубаху о сто рублёфф. Шанги о сколики рублефф продавашь?). Предикативное наречие (надо) существует в форме (нать) и употребляется с именительным падежом имени: (дак, нам тако и с деньгама не нать, еко нам и даром не нать...). При сочетании имен в форме родительного падежа, в значении сказуемого (есть и было), употребляются безличные предложения: (Тамо-ка было ягод. У ей есть денег-то...).

Сказуемое в поморской говоре нередко имеет форму множественного числа при именах существительных со значением в роли подлежащего и согласуется по смыслу: (Все ске`я осталиссе без рыбы, дак на` берег вышли весь народ...). Сказуемое в говоре выражается деепричастием: (Мы были уставши, не евши, не пивши...).  Для обозначения цели действия в значении предлога (за) используется предлог (по): (Оне-от пришли по Ири`нью. Поплыл на лодки по харьюза`. Пошёл по гу`бки, да по ягоды). Предлог за в этом случае используется в значении вслед за чем-то или кем-то, (например, выражение "пошел за водой" означает "пошел вслед за водой" - по направлению течения воды). 

Повторяющиеся союзы (да, ли) находятся после соединяемых этими союзами членов предложения: (есть ли, нет ли у ей; он да она, да...). В говоре широко распространены постпозитивные частицы (-то, -от, -те, -ту, -ко, -ка, -ся, -сь и др): (Сейгод-то, тоттамгод-от, на дорогу-ту...). Вместо разделительного союза (или) используется разделительный союз (ль): (Ванценко ль, Ондрейценко ль быват по воды сбегают).  Вместо противительного союза (но) используется исключительно союз (да): (Он пошёл, да не дошёл).  В предположительных высказываниях вместо целой группы вводных слов типа: авось, наверное, по-видимому, видимо, вероятно, вдруг и т. д. используется единое для всей группы вводное слово быва`т: (Быва`т, при`дешь к нам. Это, быват, не моя пре`лоцька! Быват, не опру`жим ка`рбас-от?). 

Сочинительный союз и усилительная частица (так); противительный союз (однако, но); соотносительное слово в условных и временных предложениях (то, тогда, так); постпозитивная и заключительная частица в конце предложения, придающая причинный оттенок значения – все эти слова выражаются единым для всей группы словом (дак). Для присоединения сказуемого к подлежащему, вместо ряда сравнительных союзов (будто, точно, как, что, словно, подобно...) используется единое для всей группы наречие (истовё`нно): (Изба-то истовё`нно на`ша, пора`то на на`шу и`збу нахо`дит. Истовённо наша гово`ря). 

Наречие в значении (кое-где и в некоторых местах), а также усилительная частица даже обозначаются единым словом (и`нде): (Инде осиновки ладят, инде еловки. Порато умаялссе, инде в глазах стемнилоссе). Слова, выраженные неопределенной формой глагола, заканчивающиеся мягким ч (чь), имеют окончание -кци (-гци): (пекци, стерегци, берегци...).  Вместо приставки (по-) в говоре употребляется приставка (спо-), например: спокинул, спотешалссе, спокаялссе, спорядовой и др., а вместо приставки (про-) употребляется притавка (спро-) , например: спротёкло, спружилссе, спролил и др. (При написании этого раздела использована информация из публикации: Поморска говоря. Адрес доступа: http://pomorland.narod.ru/govor/).

Перечисленных особенностей поморской говори достаточно, чтобы прийти к выводу о том, что эти отличия настолько существенны, что позволяют считать говорю не просто диалектом русского языка, а древнейшим самостоятельным его вариантом – языком, лежащим в истоках современного великорусского литературного языка, точнее, являющегося одним из его истоков.

Я родился и вырос на севере Ярославской области в 1947 г. и помню, что поколение моих бабушек и дедушек говорило на языке очень близком к поморской говоре. Мы, дети, тоже начинали говорить на этом древнем языке – языке наших бабушек, так как именно они все время нянчились с нами, родители постоянно были на работе. В школе пришлось переучиваться с говори на литературный русский. Вероятно, поэтому мои успехи по русскому языку в школе были хуже, чем по остальным предметам. Даже когда писал кандидатскую диссертацию, мой научный руководитель удивлялся некоторым словечкам, которые я иногда вставлял в текст. Это были слова из моего родного языка – говОри, которому меня научила бабушка. Однако в школе нам привили устойчивую мысль о том, что говорить на своем родном диалекте некультурно, что надо говорить и писать правильно. В итоге мое поколение (даже те, кто остался жить на родине) говорят на "правильном" литературном русском языке.

Слова из поморской говори, которых нет в современном русском языке

 

Некоторые слова в современном русском языке и в поморской говоре имеют разный смысл. Так, "све`же" молоко на говоре означает "скисшее молоко". А свежее молоко на говоре называют "пре`сным". Слово уха у поморов означает не только рыбную похлебку, но и суп из мяса птицы, и любой мясной бульон.  Женщину на всей территории Поморья называют жонкой, а слово баба употребляется только в значении старой женщины – бабушки. Внуки называли бабушек словом "баба" (свою родную бабушку звали просто баба, а чужих – баба Маня, баба Аня и т.д.)

В поморской говоре употребляется обширный ряд специфических слов, например: шо`ркать, запо`лстились, истовённо, моде`ло, пора`то, бере`жина, бру`ска, отУтобеть, и др. Для говори характерно наличие ряда слов, образованных путем слияния отдельных словосочетаний: вдругоря`дь, новойра`з, навеку`, набеду`, не`дал, не`пил, не`йдёт, тоттамде`нь, тоттамраз, полде`ла, се`йгод... 

В поморской говоре вместо "почему?-потому", "почему?-поэтому" существует лишь одно, не имеющее пары, местоименное причинное вопросительное наречие пошто? Для ответа на вопрос "пошто?" в поморской говоре используются, как правило, различные вводные слова: (Ты пошто не скинывашь мокру-то рубаху? - Дак, быват, и так дородно. Быват, не порато мокра рубаха-то. Сиверко пал, дак вот пошто карбас-то опружило). 

В поморской говоре существует большое количество так называемых этнографизмов – названий предметов, понятий, выражений, характерных для жизни поморской этно-культурной общности и отсутствующих в словаре литературного русского языка.

Иван Мосеев записал сказки на поморской говоре. Думаю, что прочтение этих сказок лучше показывает особенности поморской говори и степень несходства ее с современным русским языком.

 

Голоменой царь

 

Во досюлишны-от веки, во которы-то давношни леты, унёсло во пылко морьско голомё коць с кулояна. Било морё их цетвёры воды, а на петой-от день тиха пала погодьё. Омалталиссе кулояна, гленули – тако лосо на мори, вода кротка, одаль каменна луда, а серёдка луды трои полохола сидят - шолнцё, ветёр да мороз. Меж има котора идет: которой из их большак на мори? 

Увидали трои полохола кулоян-от, ко луды коць потташшили, оприколили, крицят: 
– Сказывайте скоре, которой меж нама самой могутной на мори? Которого нарецете, тот из нас на голомено царьство настанет. 

Кулояна не долго меж собою поредили, да и ответ дёржат: 
– Вы все трои могутны, а большак-от у вас один – ветёр. Он и есь голоменой царь. 

Тут мороз осердилссе, пал на кулоян, хотел застудить-заморозить. 
А ветёр им:  - Не бойтиссё, я дуть не стану, дак мороз-от без ветру не порато морозлив. 
Не стал дуть ветёр, мороз окротел, пошшипалл-пошшипал, да и оступилссе от кулоян. 

А тут шолнцё взъерилоссе, стало жгать да жарить. 
А ветёр опеть затёшшат: – Не бойтиссё, я подую, дак с ветерьём-от шолнцё не порато жарит. 
Пал ветёр на лосо морё, шолнцё и оступилоссе.

Ветром оттулило коць от каменной луды. Поднели кулояна на поветёрь парус, да скорёхонько ко дому-то и добежали. 
А ветёр-от и взаболь на мори могутне всех – он-от над всема вёрьхову дёржжит.

 

Медвёть на кулиги

 

Летом насекла бабка в лесу дрофф, да во костёр-от на кулиги их склала. Зимой бабка за тема дровама в лес покатила. На кулигу-то въехала, гленула: на-ко, цего элако? На костру-то медвёть сидит! Мырьё ко бабки поворотил, глазишша выкатил, пассь рашширил, да как рёвкнет: 
–Порато я иссь хоцю, а выть-от сама пришла. 

А бабка ему отвецят: 
– Я те не выть, да не павыть. Много-ле в бабки мяска-то, одно, быват, коссьё. Не ешь мя, дак дам те крепышку на верьхосытку. 
Медвёть-от согласилссе, свёрзилссе во сумёт:  – Забирай дрова! 

А бабка скорёхонько полешка на цюнки склала, да домой свезла. 
Топит бабка пецьку, обредню ведет, пироги пецёт. Да долго-ле коротко, истопила все дрова, избу застудила, нать опеть в лес-от ехать. 
Поехала бабка. Выёжжат ко кулиги, а медвёть на костру сидит. Мырьё ко бабки поворотил, пассь рашширил да как рёвкнет: 
– Порато иссь хоцю, а выть-от сама пришла. 

А бабка ему отвецят: 
– Я те не выть, да не павыть. Много-ле в бабки мяска-то, одно, быват, коссьё. Не ешь мя, дак дам те ишша тёплышку на верьхосытку. 
Медвёть-от согласилссе, сверзилссе во сумёт:  – Забирай дрова! 

А бабка скорёхонько полешка на цюнки склала, да домой свезла. 
Топит бабка пецьку, обредню ведет, пироги пецёт. Да долго-ле кротко, истопила все дрова, избу застудила, нать опеть в лес-от ехать. 
Поехала бабка. Выёжжат ко кулиги, а медвёть на костру сидит. Мырьё ко бабки поворотил, пассь рашширил да как рёвкнет: 
– Порато иссь хоцю, а выть-от сама пришла. 

А бабка ему отвецят: 
– Я те не выть, да не павыть. Много-ле в бабки мяска-то, одно, быват, коссьё. Не ешь мя, дак дам те потомбалку на верьхосытку. 
Медвёть-от согласилссе, сверзилссе во сумёт:  – Забирай дрова! 

А бабка скорёхонько остатни полешка на цюнки склала, да весь костёр-то и концилссе, дрофф нема. А медвёть во сумёту осталссе сидеть. 
Топит бабка пецьку, обредню ведет, пироги пецёт. Долго-ле-коротко, серёдка ноци цюет бабка, медвёть пришёл. Торкат во ободворенку: 
– Отворяй бабка вороцця, порато иссь хоцю. Отдавай ме наперьво по обвету крепышку.

А бабка отворять и не думат. Избяны вороцца ишша крепце затворила, вертушок зацепила, да и отвецят: 
– Крепко-крепко у мя вороцца запёрты, вот те и крепышка. 

Медвёть ерицце: 
– Отдавай тогды по обвету тёплышку. 
А бабка на пецьку повалилассе да и крицит: 
– Тепло-тепло у мя на пецьки, вот те и тёплышка.

Медвёдь ишша пушше ерицце: 
– Отдавай тогды по обвету потомбалку. Не оддашь обветно, дак како потом бабка в лес-от поедёшь? Я ведь съем тя. 
А бабка отвецят: 
– Потом бабка в лес не поедёт – дрова-то я все свезла. Вот те и потомбалка. 
Медведь ишша поторкалссе, да порато вороцця у бабки крепки. Так и воротилссе на лесну кулигу, со стыдом как с пирогом.

Здесь в тексте сказок я выделил слова, которых в современном русском языке нет. Это специфические слова поморского языка. Остальные слова можно узнать, хотя они по правилам говори приняли не совсем обычный вид.

 

Шаньги готовы, скоро будем иссь. Фото с сайта: http://www.perunica.ru/zodchestvo/6846-russkaya-izba -kovcheg-sredi-lesov.html

И.И. Моисеев (2005) вспоминает: "Я и сегодня, много лет спустя, слышу, как бабушка отчитывает меня, своего четырехлетнего внука, за порванную в драке с братом новую рубашку, и как я пытаюсь оправдаться за свой проступок: - ВАнцинко лЕшшой, поштО у тя рубАха-то рОзна?!- возмущается бабушка. - Дак, бАушко, не порАто рОзна, бывАт? - неуверенно возражаю я. -КакОж не порАто! Элако обремкАлссе, ремкИ-то вЕснут, легАюцце! - А мне дак дородно кажЕт... - КакОж дорОдно! ИстовЁнно полОхоло! Впрочем, никакого наказанья для обремкАвшегося полОхола за этим не следует, и уже через какое-то время мы с братом мирно сидим за столом у закипевшего самовара, уплетая за обе щеки пироги с ягодАма и горячие бабушкины шаньги. Иссь шАньги, отламывая кусочки и окуная их в глиняную овальную плошку лАтку с горячим топленым маслом. Это называлось шАньги волОшить, было увлекательным занятием, особенно зимними вечерами, сидя у теплой печки голАнки. Вечернее чаепитие и поедание шанег называлось пАужной: - РобЯты, шАнешки-то в мАслице волОшьте - дак скуснЕ Исти-то, - советует нам бабушка. А напоследок, убедившись, что мы уже наелись, она неизменно вопрошает: - Нать, бывАт, ишшА калИтку-то на верьхосЫтку? Но, разумеется, после такой наЕды никакА верьхосЫтка уже не вмещается в набитые до отвала желудки робЯт. После сытной пАужны самое лучшее - это повалИцце спать на широкой кровати и, засыпая слушать, как тОркат в окна и шуршит за стеной снежная вьюга хИвус..."

 

Некоторые слова и фразы из поморской говори, связанные с морскими промыслами и бытом беломорских поморов

 

Изучением поморского говора занимался профессор филологии И.С. Меркурьев (1924–2001) – автор ряда книг, в том числе «Живая речь кольских поморов» (1979 г.). Эта книга содержит около 5 000 поморских слов и выражений.

И.И. Дуров в период с 1912 г. по 1934 г.собрал огромный словарь из более чем 12 000 поморских слов и выражений. Восьмитомная рукопись «Словаря живого поморского языка в его бытовом и этнографическом применении» в течение семидесяти лет находилась в архивах Института языка, литературы и истории Карельского научного центра Российской Академии наук. В 2007 г. планировалось издание этого словаря в рамках программы «2007 год – год Русского языка». К сожалению, рукопись пока не дождалась своего издания. А ведь сколько откровенной макулатуры было издано за эти годы Российской Академией наук!

В период с 1980 по 2010 гг. было издано 13 томов «Архангельского областного словаря» (от А до Ж), содержащих около 26 200 слов и значений многозначных слов. Всего же в словнике «Архангельского областного словаря» содержится более 200 000 словарных единиц. Для сравнения, 17-ти томный «Академический словарь современного русского литературного языка» содержит около 120 тысяч словарных единиц. Даже исходя из этого сравнения трудно представить, что поморская говоря произошла как диалект от великорусского языка, что она моложе его. Приведу лишь некоторые специфические поморские слова.

АбИк – так беломорские поморы называют выступающую из-под воды верхушку большого подводного камня: (У баклАнця абИк выгОливат).

АбрАшка – шуочное поморское название моржа.

АбукОнь – это конь-кАмень, большой прибрежный камень, выделяющийся своими размерами среди других камней: (О залЫвьё лёжИт этта велИкой кАмень-АбукОнь).

 

Рисунок с сайта: http://gorod.tomsk.ru/index-1247120836.php

АгАць – это пай (часть промысловой добычи), причитающаяся промышленнику – члену артели при ее дележе: (Мне-ка, бывАт, мой агАць даЮт). Акорьё – это примитивный якорь, изготовленный из палки с привязанным к ней камнем: (ВЫзни-ко скорЕ Акорьё с водЫ). АнкерОк – это поморская мера для жидкостей, равная двум вёдрам с осьмою частию или 40 бутылкам. Анёва – длинная полоса зари вдоль горизонта, предвещающая ветер и перемену погоды: (ГлЯ-ко какО багровО Анёва-то). АсЕй – шутливое название моряка иностранца: (ШлЯндат по Улици вОпьяной – ИстовЁнно асЕй). Аюша – блок на вершине мачты для дрОга: (Дрог в Аюшу нать фстАвить). БаклЫш – прибрежный камень, заливаемый полностью во время прилива: (БаклЫш-то сподвОды мырИт); второе значение – набалдашник на рукоятке орудия: (БаклышОм юрОфшшик погрозИт – дакуж молцИ). Банка – песчаная мель в море: (ТАма-кабар-от о сАму бАнку).

 

БантЫ – завязки на промысловой одежде вместо пуговиц (ПрЕжэ не пУговици бЫли – бантЫ).

Бар – глубокое место, используемое для стоянки судов (Во Уссьи бар-от глыбОкой).

БАрдать – соображать, понимать: (Он вОпьяной не бАрдат ницЁво).

БАско – красиво: (БаскОй – красивый, бАсить – украшать).

БЕтать – идти галсами под парусом против ветра: (ПоветЁрьё падЁт-дак бЕтать нать).

Беть – подобие скамейки в лодке, через отверстие в которой проходит основание мачты: (Пятка у мАцьты прЯдат-нать беть-отне вЫрвало); другое значение: (БЕтью нелОфко бежАть).

Бим – сплошной колотый лёд в море, образующийся во время шторма.

БлАзицце – кажется, видится: (ДАве мне Эко поблАзилоссь; цто Элако блАзицце?).

БрАма – большая грузовая лодка с 2–3 парами вёсел: (БрАма такА была лодка – мЕньши Ёлы).

БрюгА – пристань в виде помоста, выдвинутого в реку для причаливания судов.

БузурУнка – поморская рубаха из грубой серой шерсти: (МужикИ прЕжэ сАми бузурУнки везАли).

БуйнО – мягкая двускатная крыша из шкуры или сукна, которая натягиваласьс помощью колышка шОшки над лодкой поморских зверобоев во время ночевок на льду: (ВалИсь скорЕ под буйнО).

БУксы – непромокаемые, пропитанные жиром рыбацкие штаны с лямками: (В бУксах-то не порАто мокрО сидЕть).

БурнАсы – рыжий, конопатый человек: (БурнАсы-то, скАзывают, порАто руглИвы).

БУрса – лагерь поморов на дрейфующем льду Белого моря. Лыжи, нарта и багор – приспособления для зимней морской охоты.

ВагАнить – надсмехаться, шутить, дерзить: (ДокУда будЁшь ишшО вагАнить-то?).

ВИньга – летняя удочка: (На вИньгу-то мнОго-ль поймАшь?).

ВолОны – ВавилОны, выложенные из камней на земле геометрические фигуры в виде спиралей и лабиринтов: (Мне-ка дЕдко мой покАзывал волОны-то).

ВОнга – глубокая яма в реке, где часто скапливается сёмга: (ВОнга – сёмужья яма).

ГАрва – древняя поморская семужья сеть с загнутым спиралью краем.

ГАрьё – пустынный берег с песчаными дюнами.

ГАсьник – гАшник – поясной ремень промышленника, к которому на гультЯх крепятся бахИлы.

ГАсно – пустота, воздух во льду или подо льдом: (ГАсно Этта – дак хрОмкой лёд). 2). Пустота под снегом или пещера, где прячутся во время снежной бури. 3). Снежная берлога белого медведя: (ОшкУй с гАсна вЫпрянул).

ГИрло – поморское название горла Белого моря: (Пал взвОденьв гИрло).

ГлУбник – ветер со стороны материка: (НОцью глУбник падЁт).

ГлЫз – клЁз, глЁс – беломорский янтарь: (ГлЫз – морьскОй лАдан. Во цЕрьквы жгАли клЁз – морскОй лАдан).

ГоломЯной – относящийся к открытому морю, расположенный в море (ГоломЯной вЕтёр. ГоломЯна лУда).

Грумант – поморское название архипелага Шпицберген. 2). Большой Грумант – Гренландия.

ДЕрбень – одичавший, обросший волосами, опустившийся человек.

Жадоба – желание: (Ты мой жАдобной! ОжАдобел я об ей).

ЖАрнуть – ударить быстро и сильно: (Сцяс как жАрну по спИны-то!).

ЗАгреб – сезонный заход морского зверя (тюленя, нерпы) в Белое море: (ПошОл на НикОлу-Зимне-го зАгреб – зверь-от загребАт к нам во губУ).

ЗамОра, замОрин – поморский мореходец, бывавший в заморских странах (в Норвегии, Дании и т.д.).

ЗОтя – знаток своего дела (шутливое).

КЕньги – меховые поморские сапоги с загнутыми кверху тупыми носками (их шьют из кАмасов - шкуры, снятой с ног оленя мехом внутрь).

КирьЯк – семга, идущая в реки в конце лета: (КирьЯк – лоховАта рЫба, не порАто скуснА. У кирьЯка крУпной клЁск).

КлешшИця – игла для вязания сетей (ср. грЯнка). 2). Зимняя удочка в виде лопатки с отверстием для лесы, на которую ловили навагу зимой.

Клюць – руль, кормило на поморском судне.

КОгва – вода, выступающая поверх льда во время приливов и отливов, а также наледь на снегу.

КОрба – дремучий еловый лес в сырых низинах (Заблудилось солнышко в кОрбах темнохвойных)

Корг – штевень, нос судна.

КОрга – подводная каменная мель. 2).Покрытие крыши: (НИжня и вЕрхня кОрги – первый и второй слои досок крыши).

КотЫ – башмаки из грубой кожи.

КотЫга – верхняя одежда из тонкой холщёвой материи.

КоцяткИ – деревянные штыри, воткнутые в борта лодки (наподобие уключин), в которые вставляют весла.

КОцьма – тонкий, ломкий лёд, образующийся поверх настоящего крепостнОво льда во время приливов-отливов: (КОцьма – хрУмкой лёд).

КрампалА – брус на носу судна для поднятия якоря: (ВЫзни скорЕ-то дрек на крампалА).

КрЕнья – продольные брусья, прибиваемые под киль и по бокам днища судна, для удобства перетаскивания его по льду: (На крЁньях карбасОк по льдУ тЕнут).

КУзло – наковальня.

КуИм – общий стол, складчина из того, кто, чего имеет из еды: (ВолоцИ на куИм цегОли).

КУйпога – полный отлив на море, когда вода замирает перед тем как идти на прибыль: (За кУйпогой вода спОлницця до манИхи).

КУрпа – неумеха, неловкий, неуклюжий (см. пОполза).

КЕдовская лодка-ледянка на крЕньях. Такая лодка довольно легко скользила по льду, ее можно было перетащить из схлопнувшейся полыньи на чистую воду.

Поморский ловец жемчуга.

ЛемЁха – подводная отмель в реке с глубокими ямами по сторонам.

ЛёшшИцце – о водной поверхности – сверкать на солнце, рябить. 2). Плескаться: (РЫба-то в рекИ лёшшИцця).

ЛиковАцце – целоваться (ВОна какО ликУюцця – истовЁнно голубОцьки).

ЛОдия – ладья, большое одномачтовое судно с прямым парусом.

Лой – однородная среда, единое целое: (РОпасоф немА – ЛОйно льдИньё. Во стАрой-то доскИ разлОй. ТЕценьи сойдУцце – дак зовУт сулОй).

ЛУда – длинная каменистая мель с множеством островков, идущая у берега моря. 2). Каменистый остров, лишённый растительности.

ЛузАн – одежда охотников, накидка, надеваемая через голову, имеющая по большому карману на животе и на спине, на поясе застегивается пришитым по нижнемукраю кожаным ремнем.

Лук – изогнутый участок реки или берега моря: (На десЯтой лук тонЯ).

Майна – полынья, трещина во льду, прорубь: (Во мАйну-то не свЕрзнись!).

НАволок – мыс, полуостров: (КОлу рАне звАли ТЕрьской НАволок). 2). Низкий берег на мысу (мыс Пурнаволок в Архангельске).

НакАрной – рыхлый, талый и поэтому ненадежный лёд: (На бЫстреди накАрной лёд).

НароцЯт – нацепить (НароцЯт кОноки – дак баскО им кАжёт).

НевЕя – погибель, смерть: (На невЕю своЮ ты тудЫ похОдишь).

НЕроботь – тунеядец: (НЕроботь ты огУрна – рОбить те лИхо!).

НЮка – тент: (НЮку какУ-ли роспЕлим, да сидИм всемА сОхнём).

ОблЫжка – ошибка, промах: (По облЫжной дорОги не ходИ. МолИ звЕря без облЫжки).

ОбнУтка – сырой и липкий снег: (Ко крЕнью-то обнУтка налипАт – нелОфко кАрбас тегАть).

ОбрЯд – работа по дому: (ЖОнка со корОвой обрежАицце, мужИку-то, быват, другой обрЯд). Приводить в порядок хозяйство, работать по хозяйству: (ОбрежАцце нать, да робить лИхо).

ОдинцЁвы – однородные: (МезЕна со пецЁрой одинцЁвы нарОды).

ОздЕть – ударить кого-либо: (Андё, какО бОльно оздЕл-от рУку-то!).

ОлОвина – спирт-самогон: (Нать мужИк-от олОвиной не запИлссе).

ЦибАка – поморская шапка-ушанка в виде круглого шлема с длинными до пояса ушами (ЦибАка у тАты со дОлгима ушАма).

ОстАнци – наследство достающееся после смерти хозяина: (От тАты ему остАнци).

ОтвЕрвить – измерить, отмерить: (Ему нать ишшО другУ зЕмлю отвЕрвить).

ОтОки – маленькие островки в протоках, поросшие растительностью, размываемые течением и половодьем: (Утка вОна, на отОки-то).

Отульга – лес по краю большого болота: (По Отульги хожапи корОву-то).

ПАхта – отвесная скала: (ОтпрЕдыш от пАхты мырИт).

ПерекОп – искусственный канал, канава: (НарЫли нОньцё перекОпофф).

ПЕцьё – водоворот: (Об орлецЫ тАма-ка пЕцьё какОто вЕртит).

ПовОйник – головной убор замужней поморской жонки: (Нать скАтны жЕмцюга на повОйник-от).

ПоговОрушки – говор, наречие, диалект: (ГовОря-то однА, да рАзны поговОрушки).

ПодЕл – место, где строили лодки, лодочная верфь: (КАрбас-от лАдили о ЕгОрьёф подЕл).

ПоизнИця – длинная лодка весельного типа, без паруса, характерная для села Варзуги: (ИльЯ-прорОк на колеснИци – варзужАна на поезнИци).

ПолотУха – берестяная корытообразная коробка для подачи на стол соленой рыбы: (СЁмгу-то нать в полотУхи нАстол стАвить).

ПоманИть – немного подождать: (ПоманИ ишшА малЕнько. ДОлго ждать не стАну: поманЮ – да поЕду дАле).

ПорАн – порАниха – длинный узкий морской залив: (Во НорвЕги-то в горАх глыбокИ порАны).

ПОрной – терпкий, крепкий: (ПОрной какО цяй-от. У БагУлы дух-от пОрной).

ПОрубень – брус, который прибивают к верхнему краю борта лодки с внутренний стороны для прочности. В пОрубень вставляют коцеткИ для вёсел, привязывают к нему лямки, на которых перетаскивают лодки по льду: (ПОрубень-от крЕпкой).

ПоЯсина – длинная гряда льда, плавающего в море: (ДОлга поЯсина – дак ко бЕрегу нЕкак подплЫть).

ПрИволока – вся рыба, пойманная за один занос невода: (ВеликА-ль прИволока?).

РазженИть – разъединить, растащить в стороны: (РазженИть нать льдИньё-то).

РАншшина – свободная вода в море среди льдов: (В развОдье рАншшину затЕрло).

РАныиина – поморское одномачтовое парусное судно, способное раньше других судов выйти на весенний промысел, благодаря особому устройству корпуса (РАныиины бЫли с однОй мАцьтой).

Ремь – завывание ветра при шторме: (Ремь вОёт, мОрё пылИт).

РОва – шкура: (ЗИмусь-то мы спАли под медвЕжьёй рОвой).

РопАк, рОпос – вертикально стоящая льдина, нагромождение льда: (РОпосы-то какИ велИки. БелЁк-от полЕз под ропАк).

РУить – чистить рыбу: (РУить порАто лИхо. ПодЁм-ко порУим сЁмгу).

ПоездОк – мелкоячеистая сеть для невода: (ПоездОк-от рЫмпельной).

СверЁжой – бойкий, решительный, расторопный: (МолодОй – да сверЁжой).

СгОдьё – место для ловли рыбы: (ЗдЕся-ка хАрюзово сгОдьё).

СёрОк – сёрУн – тюлень (самка или самец), через год после стадии серкА. Ещё через год тюлень станет лысунОм, (если это самец), или утельгОй (если это самка).

СЁртать – выжидать (МедвЁдь-от порОги сЁмгу сЁртат).

СУёма – небольшой сход промышленников на промысле, общее собрание: (СУёмно решение. СоймА решАли)

СолодЯга – сладкая коричневая каша из солодовой муки: (СолодЯги с морОшкой отвЕдай).

СоломАта – ячменная каша стоплёнымсалом, жиром: (СоломАта горЯця порАто).

Соха – рогатина: (ДЕдко СиверьЯн-от на сохУ медвЁдя брал).

СоцЁнка – каша с мороженными ягодами морошки и черники: (СоцЁнка-то – сАма скуснА кАша).

СтЕнок – тень на дне реки от плавающих предметов: (ОстрогОй-то во стЕнок тОркнул).

СтрЕлье – воспаление легких с мучительным болезненным кашлем: (ЗастудИлссе на тОросе-то до стрЕлья).

СувОй – столкновение противоположных течений, или ветра и морского течения: (МорЯна новОй раз кАтит против жАру – дак сувОй).

СупОй – место сединения льдин друг с другом, нередко покрытое шапнЁй или нАслудом (На супОях хрОмкой лёд-от).

ТабАнить – тормозить веслом о воду: (ПотабАнь-ко одЕсным).

ТальИ – щит из прутьев и вИцья, которым перегораживают реку при ловле сёмги: (НОнце тальИ не стАвят).

ТевякА – гренландский тюлень: (ТевякА замолИли да оснимАли).

ЦистЯнка – спелая, янтарно-желтая мягкая ягода морошки.

ТлИль – выгоревший торфяник: (Не ступИ во тлИль-то).

Торкать – тыкать, толкать, пехать, колоть: (ТОркни-ко носкОм во лУзьё). 2). отталкиваться шестом от дна, стоя в лодке).

ТорОк – мощный шквал ветра (ТорОк падЁт, дак нать кАрбас не опрУжило). 2). Шквал ветра, который предшествует грозе.

ТЯцёва – веревка невода (Тени-ко пУшше за тЯцёвуто).

УбОй – морской прибой: (В убОй-от вЫнёсло китА на Ягру).

Улать – выть по волчьи: (ВОлки-то серЁтка нОци как заУлают, дак собАки забоЯцце, в Избу запрОсяцце).

УльнУть – сбежать, скрыться, провалиться с головой: (НЁрпа-то во прОдуху быстЁхонько ульнУла).

УпАки – сапоги с загнутыми кверху носками (НОньце-то упАки не нОсят).

Фсаць – топкая, перенасыщенная водой почва: (ТакА фсаць, ноги порАто вЁзнут в ей).

ХабарцИ – полати над русской печью (ХабарцИ этта бЫли-лопотИнку рАзну сушИть).

ХАвра – наледь, хрупкий лёд, образующийся поверх основного льда на водоемах: (ХАвра-то скропкОй лёд – подногАма хрумцИт).

ХарпАль – короткая летняя куртка морехода, наподобие бушлата: (ХарпАль в сенЯх вЕснёт).

ХАрьюз – рыба хариус.

ХвалЁна – похвальное прозвище для девушки, наподобие молодЕц для юноши: (Поди-ко сюдЫ, хвалЁна, – слАдиньку козУльку дам).

ХИвусьё – снежная буря в виде позёмки: (ХивусА пАли – волОсьё снЕжно вьЁцце).

ХимрА – мощный, ревущий ветер, ураган с осадками: (ХимрЯк-от какб зафиЮсил – химрА пАпа).

ХОд ГрумалАньский – маршрут: (ГрумалАньским хОдом бегАли. Вы кОторым хОдом похОдите?).

ХОнга – сухостойное дерево (ХОнку-то насЕки надровА).

ХорОвина – скрученная в виде длинного жгута снятая шкура-плавУха: (ХорОвины в юркАх по водЫ лофцЕ ташшИть)

ЦЕрьё – трут: (ОгнЮ нать пАкула, ль цЕрьё какО).

Юрки - шкуры животных, связанные для буксировки по воде.

Женские головные уборы поморок традиционно украшались местным беломорким жемчугом.

ЦёрдАк – трюм на поморских судах, закрытый отсек на судне для свежепойманной рыбы: (ЦёрдакИ бЫли на йОлах).

ЦИгла, цИга, цИгаць – мошкара, гнус: (ЦИгла Этта ОсОБбом лЁтат).

Цинн – порядок: (Этта, бывАт, свой цин – СВОЁ уставнО).

ЦиснЯк – березовый веник с гладким не шероховатым (не опушенным) листом: (В бАйны-то хвОстацце – нать циснЯк).

ЦЮнки – небольшие санки: (цЮнки гулЁбны – санки для перевозки людей, а цЮнки ежжАлы – для перевозки грузов).

ЦянганА – жердь для чума: (ЦянганА-то гладЁхонько тЁшут).

Шар – морской пролив, как правило, между берегом и островами: МАтоцькин шар, ЮгОрьской шар и т. д.: (За ЮгОрьской шар ход на Матку).

ШареЯ – быстро движущийся туман: (ШарЕй лУду зАстил).

ШЕлега – тюленье сало: (Этта в бОцьки-то шЕлега).

ШИпша – липкий, мокрый снег: (см. нАлепь, юхлА, обнУтка).

ШквОрёнь – металлический длинный прут, гвоздь: (ЗашквОрить двои тЁс. ШквОрнём крепИли перО у кАрбаса).

ШнЕка – большая беспалубная парусно-весельная лодка с прямым парусом и тремя парами весел с командой из четырех человек: (ПрЕжэ на Мурмане шнЯки бЫли).

ШОлнцё – солнце: (ЦямрА шОлнцё зАстит).

ШОшка – колышек для крепления лодочной мягкой крыши-буйнА: (из шкуры или из сукна), которую натягивали над лодкой поморы (ПодбуйнО-то полезАй).

ЮндА – длинный ряд из связанных вместе сетей: (ЮндЫ нОнце не стАвим).

Юпа – мужская крестьянская суконная длинная одежда с капюшоном, надеваемая через
голову (В Юпах мурмАншшики ходИли).

ЮрИть – перебегать зигзагами из одного места в другое, прячась и запутывая противника (Векша по кОмлю юрИт. МорьскОй зАиц выЮриват).

ЮркИ – свернутые и связанные в виде длинной трубы шкуры убитых морских животных. Такую трубу из связанных шкур промышленнику легче тащить по льду или буксировать за лодкой: (НовОй раз юркИ долгУшши везАли).

Юрмолы – заливные луга в низинах, по берегам рек и островов: (О КолмогОрьё Этта РАкульска Юрмола да Батьурмола).

ЮрОфшшик – главный зверопромышленник на промысле морского зверя.

ЮхлА – мокрый мелкий снег при сильном ветре: (нАлепь, обнУтка, шИпша).

ЮхтА – снег или осколки льда в проруби.

Ягры – песчаные большие отмели обсыхающие во время обрОна воды, опустошенное безрыбное место в реке, обловленная рыбная яма: (Этта Озеро-то Ялово – немА рЫбы Этта).

В этом разделе все слова поморской говори и их значения взяты из "Краткого словаря поморского языка" И.И. Мосеева, изданного в г. Архангельске в 2005 г. Как видим, многие морские термины современного русского языка (табанить, банка, ропак, майна и т.п.) пришли к нам из поморской говори.

 

Двусловные слова – особенность поморской говори

 

Карта распространения двусловных топонимов, составлена А.В. Патрикеевым (2013). Карта с сайта: ukhtoma.ru

Неслучайно поморские слова и выражения распространены по всей Сибири и Дальнему Востоку. Эти земли задолго до возникновения Российского государства столетиями осваивались беломорскими поморами. Неприятие поморьской говОри на официальном уровне началось еще во времена Ломоносова. Так, один из основателей российского языка Сумароков обвинил холмогорского помора Ломоносова в том, что тот принес в литературный российский язык множество подлых холмогорских слов. Сумарков писал: "Бряцает и бренчит есть слова самые подлые. ... и есть слово новомышленное и подло как выговором, так и знаменованием". При этом сам Сумарков литературные нормы русского языка брал из московского просторечия. Таким образом, литературный русский (российский) язык был создан на основе не менее "подлого" московского диалекта. Для поморской говори характерны двусловные слитные топонимы типа "Кегостров". В современном русском это пишут так – остров Кего. Название Виткурье означает слепой древний рукав реки, название села Долгошшелье означает длинную щель (ущелье), древнее поморское название села Колмогоры превратилось в Холмогоры. Патрикеев А.В. (2013) изучил ареал распространения географических названий природных объектов, образованных по правилам поморской говори. А названия эти – составные двусловные слова типа озеро «Водлозеро», гора «Вожмогора», река «Саморека», ручей «Ламбасручей», болото «Кодомох», мыс «Куганаволок» («наволок» – диалектное «мыс»), залив «Юхгуба» («губа» – диалектное «залив»), остров «Шуйостров». На европейском севере России существуют аналогичные названия и населённых пунктов, образованные от соответствующих названий природных объектов. Откуда взялись такие названия, что за народ их создал? Уж не прото-поморы ли Руси Беломорской? В других регионах нашей страны и в сопредельных государствах подобные названия не встречаются.

Космоснимок участка на Онежском полуострове. По-моему, глупо переводить с поморской говори на современный русский названия озер – "озеро Коршозеро, озеро Ленозеро, озеро Вигозеро. Название "озеро Черное", скорее всего, на поморской говоре звучало иначе. Космоснимок с портала Google Earth

Результаты изысканий А.В. Патрикеева по вышеперечисленным топонимическим маркерам приведены на карте. В качестве основы для данной схемы был взят обзорный лист номенклатуры топографических карт. На нём была собрана ортогональная мозаика из листов топографических карт масштаба 1:200000 издания 70-х годов XX века, по которым, собственно, и проводилось данное исследование. На приведенной картохеме нанесено 2602 топонима на поморской говоре. Их расположение показано на схеме мелкими кружками красного цвета. Чётко прослеживается ареал их распространения, примерно совпадающий с границами былой легендарной страны Биармии – Северной Беломорской Руси. Допускаю, что южная граница двусловных названий прежде проходила несколько южнее, но при колонизации бассейна реки Сухоны выходцами из Ростово-Суздальскоко-Владимирской земли двусловные названия стали звучать, как положено, на диалекте этого пришлого населения.

 

Вызывают улыбку названия на топографических картах типа: "озеро Ленозеро", "озеро Вигозеро", "озеро Копшозеро" и др. Какому умнику пришло в голову переводить названия с русской поморской говОри на русский же современный язык? Ну и писали бы: озеро Лен, озеро Виг, озеро Копш. Но пестрят этой нелепостью карты Северной Руси и, похоже, ни у кого не вызывают такие названия удивления.

 

Торговый язык беломорских поморов с норвежцами “моя-по-твоя“

 

Беломорские поморы испоконь века торговали с норвежцами, рентабельность этой торговли составляла 80%. На основе этой торговли образовался особый торговый язык, своего рода “Лингва франка”. В этом языке в употреблении было около 350 слов, и этого вполне хватало для торговых операций. Норвежцы называли этот язык “как-спрек”, а поморы – “ моя- по-твоя”, по научному этот торговый язык называется “руссеношк”. Примерно 35% лексикона составляют русские слова, 45% – норвежские. Остальные слова взяты из финского, саамского, английского, немецкого, голландского и французского языков. Очень часто к русскому корню добавляется норвежские приставки и окончания, и наоборот. Часто одно значение имеет как русское, так и норвежское соответствие. 

Вот некоторые слова из языка “моя-по-твоя“: я – моя, ты – твоя, говорить – спрекам, ходить – марширом, деньги – пеньги, покупать – купом, продавать – продатли, жена – мадам, дети – ребета, дорого – дорогли, дешево – билли, зубатка – собака, кушать – скаффом, конфеты – бомбом, полотенце – фютиралика (вытиралка), дом – стува или даца, здравствуй – драсви.

 

Норвежцы в Мурманске продают рыбу. Начало ХХ в. Фото с сайта: http://www.norge.ru/rus_nor_handel1814/

Норвежцы, используя "моя-по-твоя", были уверены, что говорят на русском языке. Поморы же при этом считали, что говорят по-норвежски.  В 1914 г. с началом первой мировой войны поморы перестали ходить в Норвегию. Так и закончилась поморско-норвежская торговля, осуществлявшаяся несколько столетий. Но до сих пор в Финмаркене и Тромсе встречаются норвежцы со странными фамилиями Петрофф, Попофф, Сидорофф и т. д.  Вот как это было. Норвежская лодка причалила к поморскому судну. Начинается торг.  Норвежец (Н): Эй, рюсьман, купом сейка, треска, тиска и балдуска. (Эй, русский, давай покупай сайду, треску, пикшу и палтус.)  Помор (П): Да, да, моя купом альтсамма. Давай по шип ком (Да, я куплю все. Заходи на судно.)  Н.: Басиба! Как твоя мукка? Как твоя группа? (Спасибо! А у тебя есть мука? У тебя есть крупа?)  П.: Да, да, моя харь этта. Давай по шип ком, брат, твоя и моя по цай дрикки. (Да, это у меня есть. Заходи на судно, будем чай пить.)  Н.: Блаведрю покорна! Как твоя беталом фор сейка? (Большое спасибо! Сколько платишь за сайду?).  П.: Пет пудов сейка фор пет пудов мукка (Пять пудов сайды за пять пудов муки).  Н.: Нет, брат, этта грота дорогли. Давай твоя продатли биллиар. (Нет, это очень дорого. Продай подешевле.)

 

П.: Как спрек? Моя нет форшто. (Что говоришь? Не понимаю.)  Н.: Этта дорогли, грота дорогли рюсьман, прощай. (Это дорого, очень дорого, русский, прощай.)  П.: Ну, ницево, давай ситири галь (Ну. ладно, давай за четыре с половиной)  Н.: Давай ситири, верригуд. (Давай за четыре, тогда сойдемся.)  П.: Нет, брат! куда моя сэлом дешевли? Грота дорогли мукка по Рюсьлан ден орь. (Нет! Куда же дешевле продавать? Очень дорогая мука в России в этом году.) 

Н.: Твоя нет санферди спрек. (Ты говоришь неправду.)  П.: Йес, грот санферди, нет лугом. Грота дюрь мукка. (Истинная правда, не лгу. Очень дорогая мука.)  Н.: Как твоя купом, давай фир пуд, как твоя нет купом, со прощай. (Если ты будешь покупать, то давай за четыре пуда, а если нет, то прощай).  П.: Ну, ницево, брат, давай, клади по дэк. (Ну, ладно, согласен, давай, клади на палубу.) 

Такой вот удивительный язык. Сейчас все активнее устанавливаются культурные связи между потомками поморских торговцев и норвежских рыбаков. И как знать, может быть через какое-то время мы услышим на улицах Архангельска, Мурманска или Тромсе, как два голубоглазых, светловолосых северянина, русский и норвежец, бойко разговаривают между собой не на английском, а на языке "моя-по-твоя".

 

Несходство поморской говори с новгородским диалектом русского языка

 

Средневековый древненовгородский диалект – это еще один из вариантов арийского языка, сложившийся на основе языка колбягов и обрусевших кривичей. Многие считают его диалектом славянского языка, но это, скорее всего, не так. Этот вариант языка ариев с берегов Белого моря принесли те арктические поморы, которые вслед за таявшим Скандинавским ледником мигрировали вдоль восточного берега Балтийского моря, формирующегося на месте Скандинавского ледника. К древнему новгородскому диалекту относится и диалект Псковской земли, который вместе с новгородским образует древний новгородско-псковский диалект. Этот диалект, как считают лингвисты, сильно отличался от древнерусского языка, представленного в Киеве, а также и от всех прочих славянских языков. В древненовгородском диалекте, например, сохранялось взрывное [g] (в отличие от фрикативного южного (gh).

Древненовгородский диалект вышел из употребления после присоединения Иваном III Новгородской земли к Московскому царству в 1478 г. Но древненовгородский диалект сегодня известен по многочисленным берестяным грамотам, найденным в Новгороде на Ильмене. Эти грамоты чаще всего написаны на чистом новгородском диалекте, лишь иногда с влиянием наддиалектных или церковнославянских норм. Отдельные древние новгородские диалектизмы в качестве ошибок тогда проникали и в книжные памятники.

 

Картосхема с сайта: http://commons.wikimedia.org/wiki/File:Rus-1389-lg.png?uselang=ru

Ареал новгородского наречия русского языка. Картосхема с сайта: http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/3/3d/

 

На картах распространения диалектов русского языка отчетливо видно, что новгородский диалект не распространялся и не распространяется на север в Биармию. Я думаю, что он не влиял на развитие поморской говори. А это ставит под большое сомнение новгородское происхождение и самих русских беломорских поморов.

Берестяные грамоты и писала. Фото с сайта: http://900igr.net/fotografii/istorija/SHkoly-na-Rusi/008-CHto-nuzhno-dlja-uroka.html

В 1951 г. археологи при раскопках нашли в Новгороде на Ильмене первую берестяную грамоту, написанную много столетий назад и сохранившуюся на куске березовой коры – бересте. Эта грамота была написана не чернилами, а процарапана острым предметом. Прочерченный, а не написанный чернилами текст сохраняется на специально обработанной бересте до тех пор, пока она не разрушится, а береста очень устойчива к гниению, особенно в бескислородной среде. Многие наверное замечали, что нередко в девственном еловом или лиственичном лесу на земле вдруг находятся куски бересты, хотя ни пней, ни стволов берез в валеже нет. Березовые стволы и пни давно сгнили, березовый лес сменился еловым или лиственичным, а вот куски бересты на почве остались. С 1951 г. в Новгороде обнаружили около 1000 берестяных грамот разного (в основном бытового) содержания. Археологами были найдены и инструменты, которыми эти буквы наносились. В Древней Руси их называли “писало”, а в Древней Греции и Византии – "стило". Писало – это металлическая или костяная палочка с одним острым концом и лопаточкой на другом конце. На территории Руси сейчас известно 11 городов, в которых найдены берестяные грамоты, это: Старая Руса, Торжок, Псков, Москва, Старая Ладога, Смоленск, Тверь, и др. Больше всего берестяных грамот найдено в Новгороде на Ильмене. Это было письмо бытового свойства – записки домашнего характера, черновики того, что потом иногда, вероятно, переписывалось и на пергамент и становилось официальными документами. “Пришли рубашку, рубашку забыл”, – писал записку на бересте муж жене. А вот еще письмо брата к брату XIII в.: “Поклон от Данила брату Игнату. Брат, позаботься обо мне, хожу ведь голый, ни плаща, ни иного чего. Пришли же буро-красный плащ, а я здесь деньги отдам. Да скинь, сколько дашь за сукно. А госпожа мне ничего не пожаловала. Умилосердись же, брат, дай мне место на задах [на задах деревни], не на чем кормиться. И кланяюсь тебе”. А вот другая записка: “Дай Ондрею рубль. Если же не дашь, то сколько сраму ни заставит Ондрей меня принять из-за этого рубля, он весь твой”.

 

Вот еще пример новгородской речи того времени. Пишет сестра к брату: “От Нежки к Завиду. Почему ты не присылаешь то, что я тебе дала выковать?” Речь идет о ювелирной ковке: “Я дала тебе, а не Нежате.  Если я что-нибудь должна, то посылай отрока, хоть я тебе и сестра, а можешь тогда посылать на меня казенного человека, если ты действительно считаешь, что я тебе какой-нибудь долг не отдала. Ты дал мне полотнишко. Если поэтому не отдаешь то, что я тебе дала выковать, то извести меня. А я вам не сестра, раз вы так поступаете, не исполняете для меня ничего”. Фраза “а я вам не сестра” – это древнее отречение от своего рода – чудовищной силы клятва. А дальше Нежка с братом помирилась и она уже написала ему так: “Так вкуй же отданный тебе металл в три колтка, его как раз четыре золотника в тех двух кольцах”. Она хочет, чтобы брат вместо колец изготовил ей колтки – наушные серьги.

Приведу еще несколько текстов новгородских берестяных грамот, которые приведены в книге В. Л. Янина "Я прислал тебе бересту":

 

Берестяная грамота из Новгорода на Ильмене. Слова тогда писались слитно без точек и перерывов, что конечно затрудняет прочтение. Алфавит отличался от того, который используется в настоящее время. Фото с сайта: http://kak.ru/vimg/article/808134a000cea7e9a624bb70ace7991b.gif

«От Тереньтея к Михалю. Пришьлить лошак с Яковьцем. Поедуть дружина Савина чадь. Я на Ярославли, добр здоров, и с Григоремь. Углицане замерзьли на Ярославли. Ты до Углеца, и ту п(о)лк дружина». «Сь урядеся Яковь с Гюрьгьмои с Харетоном по бьсудьной грамоте, цто был возял Гюрьге грамоту в ызьежьной пьшьнеце, а Харетоно во проторехо своех. И возя Гюрьге за вьсь то рубьль и тре гревоны и ко-робью пьшьнеце. А Харетон возя дьсять локоть сукона и гревону. А боль нь надобе Гюрьгю не Харетону до Якова, не Якову до Гюрьгя не до Ха-ретона. А на то рядьце и послусе Давыд Лукен сын, Сьтьпан Таишен».

 

«Поклон от Шижнян Побратиловиць господину Якову. Поеди, господине, по свою верешь. Дать, господине, не, господине, е. А «ынеця есме, господине, погибли, верешь позябля, сеяти, господине, нечего, а ести такоже нечего. Вы, господине, промежю собою исправы не учините, а мы промежю вами погибли». Словом «верешь» в древней Руси называли хлебные всходы.

«Поклон от Сменка от Корелина. Пришле, господине, к тобе на село Пытарево. Цим его пожалуешь? И ты, осподине, прикажи всякое слово. А яз тобе, своему господину, чолом бью».

 

Доля разных типов записок на бересте, найденных в Новгороде. Диаграмма с сайта: 900igr.net/fotografii/istorija/SHkoly-na-Rusi/008-CHto-nuzhno-dlja-uroka.html

«Поклон от Синофонта ко брату моему Офоносу. Буди тоби сведомо, купил есом перво Максима Ещерски уезд и Замолмовсови и свое сироти в Симовли, а на Хвойни. А Максиме, Иване Широки ту же быле». В этой грамоте Ксенофонт сообщает своему брату Афанасию, что купил у Максима большие земельные участки и сирот – зависимых крестьян. Новые владения Ксенофонта можно без особого труда найти на современной карте Новгородской области: в 50 километрах к северо-западу от Новгорода протекает река Ящера и там находится озеро Хвойно. «Приказ Косарику от Есифа. Възми у Тимофея 50 сигов о 3 рубля, а роко на роство» – «Приказ Косарику от Есифа. Возьми у Тимофея 50 сигов рубля на 3, а срок на рождество». Из приведенных текстов берестяных грамот, найденных в Новгороде на Ильмене, можно заключить, что новгородский говор и беломорская говоря отличаются очень сильно. Ясно, что в основе языка новгородцев и псковичей лежит не поморская говоря, а скорее всего, язык племени кривичей. Современный литературный русский (российский) больше похож на псковско-новгородский диалект, нежели на поморскую говорю.

 

Читая эти берестяные грамоты, не могу представить, что на базе этого новгородского языка, проникшего на Белое моря в X–XII вв., могла сформироваться беломорская говоря. Какие-то тут неувязки получаются. К сожалению, провести более глубокий анализ новгородского диалекта невозможно. Исследователи до сих пор не удосужились составить и опубликовать толковый словарь слов берестяных грамот.

Михаил Васильевич Ломоносов впервые выделил три главных диалекта, из которых составлен российский язык – московский, малороссийский (украинский) и поморский. Он различал русский и российский языки, прекрасно понимая, что российский язык – это не этнический, а надэтнический официальный, государственный язык Российской империи. Понятие литературный русский язык было введено значительно позже для обозначения именно российского суперэтнического языка.

 

 

Сравнение поморской говори с языком Киевских, Новгородских и Московских князей

 

Для начала приведу несколько отравков из древнерусской летописи "Повесть временных лет", написанной якобы в XII в.

"…тако же и т? же Слов?не · пришедше с?доша по Днепру · и наркошас? Пол?не · а друзии Деревл?не · зане с?доша в л?с?хъ · а друзии с?доша межи Прип?тью и Двиною · и наркошас? Дреговичи · и инии с?доша на Двин? · и нарекошас? Полочане · р?чьк? рад? · ?же втечеть въ Двину · именемь Полота · ? се? прозвашас? Полочан? · Слов?не же с?до?ша ?коло ?зера Илмера · и прозвашас? своимъ именемъ · и сд?лаша городъ · и нарекоша и Новъгородъ · а друзии же с?доша на Десн? · и по Семи и по Сул? · и наркошас? С?веро · и тако разидес? Словенескъ ?з?къ · т?мь же и прозвас? Словеньска? грамота…"

В этом отрывке описано расселение славян с Балканского полуострова на север. Славяне были земледельцы, поэтому селились в долинах рек. Но они приходили на земли уже заселенные другими этносами, вероятно, теснили их или объединялись с ними. Об этом, к сожалению, летописец ничего не пишет, да он ничего об этом и не знал.

"Въ л?то · ?ѕ? т? о? · И изгнаша Вар?гы за море • и не даша имъ дани . и почаша сами в соб? волод?ти • и не б? в нихъ правды • и въста родъ на род? • и быша ?собиц? в них? • и воєвати сами на с? почаша • и ркоша поищемъ сами в соб? кн?з? • иже бы волод?лъ нами и р?дилъ • по р?ду по праву • идоша за море к Вар?гом? • к Руси • сіце бо звахуть • т? Вар??гы Русь • ?ко се друзии зовутс? Свеє • друзии же ?рмани • Аньгл?не • ин?и и Готе • тако и си ркоша • Русь • Чюдь • Слов?не • Кривичи • и вс? земл? наша велика • и ?билна • а нар?да въ неи н?тъ • да поидете кн?жит? и волод?ть нами • и изъбрашас? • триє брата • с роды своими • и по?ша по соб? всю Русь • и придоша къ Слов?номъ п?рв?є • и срубиша город? Ладогу • и с?де стар?ишии в Ладоз? Рюрикъ • а другии Синє?съ на Б?л??зер? • а трет?и Труворъ въ Изборьсц? • и ? т?хъ Вар?гъ • прозвас? Руска? земл?…"

Летописец в этом отрывке ясно говорит, что до прихода варягов-руси земли Чуди, Словен и Кривичей русской землей не назвалась. Варягов позвали из-за моря, я предполагаю, что это было Ладожское или Онежское озера, которые тогда называли морями. За этими морями жили варяги-русь – беломорские поморы и солевары.

"Словеньску же языку, якоже ркохом, живущю на Дунаи, придоша от скуфъ, рекше от козаръ, рекомии болгаре, и с?доша по Дунаеви, нас?лниц? словеномъ б?ша. А посемъ придоша угре б?лии и насл?диша землю слов?ньскую, прогнавше волохы, иже б?ша приял? землю словеньску. Си бо угри почаша быти пр-Ираклии цесари, иже ходиша на Хоздроя, цесаря п?рьскаго. В си же времена быша и обре, иже воеваша на цесаря Ираклия и мало его не яша. Си же обри воеваша на слов?ны и примучиша дул?бы, сущая слов?ны, и насилье творяху женамъ дул?бьскымъ: аще по?хати бяше обрину, не дадяше въпрячи коня, ни волу, но веляше въпрячи 3, или 4, ли 5 женъ в тел?гу и повести обрина, и тако мучаху дул?бы. Бяху бо обри т?ломъ велиц?, а умомъ горди, и потреби я Богъ, и помроша вси, и не оста ни единъ обринъ. И есть притча в Руси и до сего дни: погибоша аки обри, ихъ же н?сть ни племене, ни насл?дка. По сихъ бо придоша печениз?, и пакы идоша угри чернии мимо Киевъ посл?же при Ольз?".

Этот письменный древнеславянский язык принесли в Киев и Новгород христианские проповедники. Но на нем писали церковные книги и летописи, но на нем не говорили. Разговорные языки и в Киеве и в Новгороде сильно отличались от церковнославянского языка.

Сравнение поморской говори с языком князей и летописцев Киевской Руси выявляет большие различия этих языков. Для примера приведу кусок оригинального текста из "Поучений Владимира Мономаха" (XII в.).

 

Завещание Владимира Мономаха детям, 1125 г. Рисунок с сайта: http://commons.wikimedia.org/wiki/File:Instruction_ of_Vladimir _II_Monomakh.jpeg?uselang=ru

"Всего же паче убогых не забывайте, но елико могуще по силе кормите, и придайте сироте, и вдовицю оправдите сами, а не вдавайте силным погубити человека. Ни права, ни крива не убивайте, ни повелевайте убити его; аще будеть повиненъ смерти, а душа не погубляйте никакояже хрестьяны. Речь молвяче, и лихо и добро, не кленитеся Богомь, ни хреститеся, нету бо ти нужа никоеяже. Аще ли вы будете крестъ целовати к братьи или г кому, а ли управивъше сердце свое, на немже можете устояти, то же целуйте, и целовавше блюдете, да не, приступни, погубите душе своее. Епископы, и попы, и игумены... с любовью взимайте от них благословленье и не устраняйтеся от них, и по силе любите и набдите, да приимете от них молитву... от Бога. Паче всего гордости не имейте в сердци и въ уме, но рцемъ: смертни есмы, днесь живи, а заутра в гробъ; се все, что ны еси вдалъ, не наше, то твое, поручил ны еси на мало дний. И в земли не хороните, то ны есть великъ грехъ. Старыя чти яко отца, а молодыя яко братью. В дому своемь не ленитеся, но все видите; не зрите на тивуна, ни на отрока, да не посмеются приходящии к вам ни дому вашему, ни обеду вашему. На войну вышедъ, не ленитеся, не зрите на воеводы; ни питью, ни еденью не лагодите, ни спанью; и стороже сами наряживайте, и ночь, отвсюду нарядивше около вои, тоже лязите, а рано встанете; а оружья не снимайте с себе вборзе, не разглядавше ленощами, внезапу бо человекъ погыбаеть. Лже блюдися и пьяньства и блуда, в томъ бо душа погыбаеть и тело. Куда же ходяще путемъ по своимъ землямъ, не дайте пакости деяти отрокомъ, ни своимъ, ни чюжимъ, ни в селех, ни в житех, да не кляти вас начнуть. Куда же поидете, идеже станете, напойте, накормите унеина; и боле же чтите гость, откуду же к вам придеть, или простъ, или добръ, или солъ; аще не можете даромъ — брашном и питьемь: ти бо мимоходячи прославять человека по всем землям любо добрым, любо злымъ. Болнаго присетите; надъ мертвеця идете, яко вси мертвени есмы. И человека не минете, не привечавше, добро слово ему дадите. Жену свою любите, но не дайте имъ надъ собою власти. Се же вы конець всему: страхъ Божий имейте выше всего".

 

А вот другой более древний текст, это отрывок из "Сказания о Борисе и Глебе" (XI в.) Он также совсем не похож на поморскую говорю.

"И си на уме си помышляя, идяаше къ брату своему и глаголааше въ сьрдьци своемъ: «То поне узьрю ли си лице братьца моего мьньшааго Глеба, яко же Иосифъ Вениямина. И та вься полагая въ сьрдьци си: «Воля твоя да будеть, Господи мой». Помышляше же въ уме своемь: «Аще поиду въ домъ отьца своего, то языци мнози превратять сьрдьце мое, яко прогнати брата моего, якоже и отьць мой преже святаго крещения, славы ради и княжения мира сего, и иже все мимоходить и хуже паучины. То камо имамъ приити по ошьствии моемь отсюду. Какъ ли убо обрящюся тъгда. Кый ли ми будеть ответъ. Къде ли съкрыю мъножьство греха моего? Чьто бо приобретоша преже братия отьца моего или отьць мой? Къде бо ихъ жития и слава мира сего, и багряниц и брячины, сребро и золото, вина и медове, брашьна чьстьная, и быстрии кони, и домове красьнии и велиции, и имения многа, и дани, и чьсти бещисльны, и гърдения, яже о болярехъ своихъ? Уже все се имъ, акы не было николиже: вся съ нимь ищезоша, и несть помощи ни отъ когоже сихъ — ни отъ имения, ни отъ множьства рабъ, ни отъ славы мира сего. Темь и Соломонъ, все прошьдъ, вься видевъ, вся сътяжавъ и съвъкупивъ, рече расмотривъ вьсе: “Суета и суетие, суетию буди” тъкмо помощь от добръ делъ, и отъ правоверия, и отъ нелицемерьныя любъве».

Приведу и более поздний текст из "Новгородской повести о походе Ивана III Васильевича на Новгород" (XV в.)

 

Завоевание Новгорода Иваном III. Репродукция с сайта: http://actualhistory.ru/before-XIX-articles

"А переветника Упадыша новгородци казниша, занеже перевет держалъ на Новъгород и хотел зла Великому Новугороду с своими единомысленики: 5 пушокъ железом заколачивал, оттого мзду взем от злоначалнаго беса, и оттого в напасти и в поползение погубное света лишающася, якоже Павел рече: «Хощет и богатитися, впадают во зло». Како не вострепета, зло мысля на Великий Новъгород, не сытый лукавъства? На мьзды ли предаеши врагом Новъгород, о Упадыщче, сладкаго брашна вкусивъ в Великом Новеграде? О, колика блага не памятивъ, недостаточное ума достиглъ еси! Оле беда, рещи, и безаконное поумение тогда обрете лукаво зломыслие и кознь нечтивую, не язвами уязвити кого, но вся яже во гради погубити и зборищу лукавому предати, якоже тогда ратоборющимся. И злочтивому злочтива пагуба. Уне бы ти, Упадыше, аще не был бы во утробе матерьни, не бы былъ нареченъ предатель Новуграду. Но не возможе свершениа положити своему хотению, ни восхоте благословениа, но возлюби клятву, прииде ему; и крестьяньстей вере не гиблющи, якоже козни тоя неподобные и не успешное злоимьство, но Богъ за милосердие щедрот, человеколюбное долготрьпение и незлобивое его око како не презрит, и не оставляет благый Богъ нашь, не даст нас во уловление сети их и в помнение нечестивых. Клятвы убоявшеся, братие, плоды покааниа принесем.

 

Но ты, милостивый Спасе, простри руку свою невидимую, изведи нас от всякого зла и буди нам смиренъ помощник в день печали нашия, егда вострепещет душа наша, видящи противныя силы. Но ты, милостивый Господи, посли нам от вышняго честнаго престола твоего помощь и оружие непобедимое, честный крестъ, молитвами святыя Богородица и всех святых. Христос – зачало спасению, конець пагубе."

Мне кажется, что эти три текста как по структуре языка, так и по употребляемым словам больше похожи на современный российский язык, чем поморская говоря. Письменный язык Киевской и Новгородской Руси сильно отличается от бытового языка новгородских берестяных грамот. Это отличие связано с тем, что тексты написаны на древнеславянском языке – языке Кирилла и Мефодия, на который были переведены священные книги православия. Народ же на Руси (и в Киеве, и в Новгороде, и в Москве) никогда не говорил на этом "церковном" языке. Однако и "церковный" язык на Руси не оставался неизменным. В него все больше проникало слов и выражений из разговорного языка. Происходила постепенная конвергенция "церковного" (письменного) и разговорного русского языков.

 

Русский язык протопопа Аввакума

 

Для примера приведу отрывок из Жития протопопа Аввакума (вторая половина XVII в.):

"Паки реку московское бытие. Видят оне, что я не соединяюся с ними, приказал государь уговаривать меня Родиону Стрешневу, чтоб я молчал. И я потешил ево: царь то есть от бога учинен, а се добренек до меня, – чаял, либо помаленьку исправится. А се посулили мне Симеонова дни сесть на Печатном дворе книги править, и я рад сильно, – мне то надобно лутче и духовничества. Пожаловал, ко мне прислал десеть рублев денег, царица десеть рублев же денег, Лукьян духовник десеть рублев же, Родион Стрешнев десеть рублев же, а дружище наше старое Феодор Ртищев, тот и шестьдесят рублев казначею своему велел в шапку мне сунуть; а про иных и нечева и сказывать: всяк тащит да несет всячиною! У света моей, у Федосьи Прокопьевны Морозовы, не выходя жил во дворе, понеже дочь мне духовная, и сестра ее, княгиня Евдокея Прокопьевна, дочь же моя. Светы мои, мученицы Христовы! И у Анны Петровны Милославские покойницы всегда же в дому был. А к Федору Ртищеву бранитца со отступниками ходил. Да так-то с полгода жил, да вижу, яко церковное ничто же успевает, но паче молва бывает, – паки заворчал, написав царю многонько-таки, чтоб он старое благочестие взыскал и мати нашу, общую святую церковь, от ересей оборонил и на престол бы патриаршеский пастыря православнова учинил вместо волка и отступника Никона, злодея и еретика".

 

Памятник в с. Григорово протопопу Аввакуму – великому русскому писателю, сожженному в Пустозерске (Нарьян-Мар) никонианами. Фото с сайта: http://yuri-loskutov.livejournal.com/73276.html

Текст, написанный протопопом Аввакумом. Фото с сайта: http://runews.org/avtograf-protopopa-avvakuma-v-pushkinskom-dome/

 

А вот еще отрывок из того же Жития. В нем Аввакум пишет, как он беса изгонял из своего брата:

"Той же Симеон, плакав по друге своем, сходил во церковь и принес книгу и святую воду. Аз же начах действовать над обуреваемым молитвы Великаго Василия с Симеоном: он мне строил кадило и свещи и воду святую подносил, а прочии держали беснующагося. И егда в молитве речь дошла: “аз ти о имени господни повелеваю, душе немый и глухий, изыди от создания сего и ктому не вниди в него, но иди на пустое место, идеже человек не живет, но токмо бог призирает”, – бес же не слушает, не идет из брата. И я паки ту же речь в другоряд, и бес еще не слушает, пущи мучит брата. Ох, горе мне! Как молыть? – и сором, и не смею; но по старцеву Епифаниеву повелению говорю; сице было: взял кадило, покадил образы и беснова и потом ударился о лавку, рыдав на много час. Восставше, ту же Василиеву речь закричал к бесу: “изыди от создания сего!” Бес же скорчил в кольцо брата и, пружався [102 – напрягался;], изыде и сел на окошко; брат же быв яко мертв. Аз же покропил ево водою святою; он же, очхняся, перстом мне на беса, седящаго на окошке, показует, а сам не говорит, связавшуся языку его. Аз же покропил водою окошко, и бес сошел в жерновый угол [103 – место, где стоит ручной жернов, против дверей, рядом с красным углом;] . Брат же и там ево указует. Аз же и там покропил водою, бес же оттоле пошел на печь. Брат же и там указует. Аз же и там тою же водою. Брат же указал под печь, а сам перекрестился. И аз не пошел за бесом, но напоил святою водою брата во имя господне. Он же, воздохня из глубины сердца, сице ко мне проглагола: “спаси бог тебя, батюшко, что ты меня отнял у царевича и двух князей бесовских!"

Обратите внимание на то, как язык самого протопопа Аввакума отличается от языка цитированных им молитв. Протопоп Аввакум писал уже почти на русском разговорном. Но это была середина XVII в., а не XI–XII вв. А вот как он описывает в своем Житии приключения в Даурах, куда был выслан со своей женой царем Алексеем Михайловичем Романовым:

"Таже с Нерчи реки паки назад возвратилися к Русе. Пять недель по льду голому ехали на нартах. Мне под робят и под рухлишко дал две клячки, а сам и протопопица брели пеши, убивающеся о лед. Страна варварская, иноземцы немирные; отстать от лошадей не смеем, а за лошедьми итти не поспеем, голодные и томные люди. Протопопица бедная бредет-бредет, да и повалится, – кользко гораздо! В ыную пору, бредучи, повалилась, а иной томной же человек на нее набрел, тут же и повалился; оба кричат, а встать не могут. Мужик кричит: «матушка-государыня, прости!» А протопопица кричит: «что ты, батько, меня задавил?» Я пришел, – на меня, бедная, пеняет, говоря: «долго ли муки сея, протопоп, будет?» И я говорю: «Марковна, до самыя смерти!» Она же, вздохня, отвещала: «добро, Петровичь, ино еще побредем».

 

Заключение

 

Лингвист Олег Мудрак писал: "...Если существовал праязык, то его глубина получается от 30 до 50 тыс. лет, это соотносимо с глубиной homo sapiens, отличного от неандертальца. Я думаю, что как раз распространение homo sapiens'а по всей территории ойкумены, побед и нашествий человека разумного связано с тем, что это супероружие – владеть языком, это значит договориться встретиться за холмом и ударить, напасть на кого-нибудь. Это похлеще атомной бомбы. И неандерталец, у которого не было языка, хотя он был неплохо приспособлен к среде, не мог противостоять кроманьонцу ". Язык – это система, и мы не можем просто так взять, и где нам захочется, вдруг начать менять правила устройства языка, вместо одного звука говорить другой, вместо одного окончания брать другое окончание: нас просто перестанут понимать.

Я бы сказал, что язык – это не просто одно из средств общения, но еще и результат соглашения некоторой общности – людей, пользующихся этим языком. Язык не допускает волюнтаристского воздействия. В принципе можно взять и придумать некий язык со своей грамматикой, словами, но он так и будет мертвым созданием, пока им не овладеет и не начнет пользоваться некоторое сообщество – этнос. А вот для общения разных этносов требуются особые надэтнические языки. От длительного и активного употребления надэтничесого языка этносы могут отказаться от своих этнических языков и влиться в единый большой суперэтнос.

Любой диалект языка – это тоже отдельная подсистема, которая отличается от другого близкородственного диалекта этого языка и от языка суперэтнического. В диалектах слова и фразы, вероятно, могут лишь на 90% совпадать с языком суперэтническим, но если они отличаются от него больше, чем на 10%, то можно утверждать, что это уже не диалекты, а самостоятельные языки. Думаю, что резкой границы между диалектом и самостоятельным языком не существует.

Язык в значительной степени – система информационно избыточная. Слова и фразы в языке довольно сильно дублируют друг друга. О. Мудров считает, что смысловое дублирование в развитом языке составляет около 60%. Благодаря такому дублированию в речи все время идет подстраховка, чтобы информация дошла от говорящего до слушающего. Именно гибкость языка взаимозаменяемость фраз позволяет в речи и в тексте иметь несколько смысловых уровней, когда многое можно прочесть "между слов" и "между строк", многое в речи излагается не прямо, а иносказательно. На этом принципе построена поэзия, когда более важен не прямой смысл слов, а их второй и третий смысл. Степень избыточности языка – это признак его развитости. В этом плане становится понятно изречение М.В. Ломоносова о том, что немецким языком с врагами говорить пристойно, французским – с женщинами, испанским – с богом, а русским языком со всеми оными говорить пристойно.

К началу XIX в. стало понятно, что большинство языков Европы родственны между собой и между ними устанавливаются регулярные соответствия. Некоторые языки ближе между собой, некоторые дальше, они образуют отдельные кусты – кластеры. Для каждого из этих кустов придумано название: германская подгруппа языков, славянская, италийская, или романская, кельтская группа. Но ряд европейских языков не входят в общую индоевропейскую семью. Выяснилось, например, что финский, эстонский, марийский, саамский, венгерский языки родственны между собой, но не родственны индоевропейским. Оказалось, что эта особая финоугорская языковая семья такая же большая, как индоевропейская.

Я считаю, что поморская говОря – это суперэтнический язык, сформировавшийся в Северной Руси – Биармии на базе этнического языка варягов-русов, которые и объединили многочисленные племена в единое государство, существовавшее в VII–XIV вв. в бассейне Белого моря. Этот суперэтнический язык за несколько столетий сильно потеснил финоугорские языки многочисленных племен, обитавших на этой территории. Многие из них полностью перешли на поморскую говОрю и обрусели – влились в суперэтнос русь. Постепенно варяги-русь подчинили и земли к югу от Северных увалов и здесь распространили свой язык. На говОрю постепенно перешли племена мери и веси. А вот в Новгороде поморская говОря "встретилась" с близким языком колбягов – кривичей, а затем в результате принятия русскими христианства византийского толка – и с церковнославянским.

 

---

Использованные источники информации

Житие протопопа Аввакума Петрова, им самим написанное. Адрес доступа: http://bookz.ru/authors/protopop-avvakum/jitie-pr_197/1-jitie-pr_197.html

Зализняк А.А. Новгородская Русь по берестяным грамотам (публичная лекция). Адрес доступа: http://www.polit.ru/article/2006/11/30/zalizniak/

Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. – М.-Л.: Изд. Академии Наук СССР, 1952.– Т.VII.

Максимов С.В. Сказки. – 1984.

Моисеев И.И. ПомОрьска ГовОря. Краткий словарь поморсского языка. – Архангельск, 2005.

Мудрак О. История языков. Адрес доступа: http://www.polit.ru/article/2005/11/09/mudrak/

Новгородская повесть о походе Ивана III Васильевича на Новгород. Подготовка текста В.П. Бударагина. Адрес доступа: http://pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=5066

Повесть временных лет. Адрес доступа: http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4869

Поморска говоря. Адрес доступа: http://pomorland.narod.ru/govor/

Патрикеев А.В. Три истока Руси (Русь Беломорская через призму эпоса и топонимики). 2013. Адрес доступа: /history13.htm

Поучения Владимира Мономаха. Текст подготовлен О.В. Твороговой. Адрес доступа: http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4874

Сказание о Борисе и Глебе. Подготовка текста Л.А. Дмитриева. Адрес доступа: http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4871

Янин В.Л. Я послал тебе бересту. Адрес доступа: http://www.bibliotekar.ru/rusYaninBeresta/14.htm