Динамичная Вселенная Думы о Марсе Пульсирующая Земля Ритмы и катастрофы... Происхождение человека История Северной Руси Экспедиции
На главную страницу Поэтическая тетрадь Новости и комментарии Об авторе Контакты
КАРТА САЙТА

Три  истока  Руси
(Русь Беломорская через призму эпоса и топонимики)

Патрикеев Александр Владимирович, к.т.н. © 2013

 

Летописи и былины – два исторических источника

Какими источниками может руководствоваться историк, чьим интересом является прошлое Русской земли, времена её зарождения и становления, формирования соответствующей общности людей и государства? В первую очередь, это, разумеется, летописи. А во вторую – народные сказания, былины. Эти два источника не только можно, но и должно сопоставить. Причем, что касается наиболее древней части истории Русской земли, второй источник подлежит изучению почти наравне с первым. Рассмотрим же оба эти источника.

 

Летописи

Как правило, историки достаточно внимательно относятся к текстам летописей. Главным образом это касается тех фрагментов, которые подтверждают какую-либо их теорию. По материалам летописей написаны многочисленные учёные труды, не говоря уже об огромном море научно-популярных произведений. У любителя истории может сложиться впечатление, что все существующие летописи уже изучены и всё в нашей истории ясно, что из сведений, обнаруживаемых в летописях, можно составить правдивую и полную картину нашей древней истории. Однако это вовсе не так.
«Наша древняя история – это кривое зеркало прошлого, обязанное своим существованием прежде всего угодничеству перед сильными мира сего» - с горечью констатировал в середине XX века Сергей Лесной (1995, 2012), незаслуженно забытый ныне знаток древней русской истории.

В отличие от других наук, история – наука очень политизированная. Так было и так, по-видимому, будет всегда. Каждый новый правитель – князь или царь – хотел видеть в старых летописях прежде всего деяния своих предков, причем в наиболее благоприятном цвете. Что уж говорить о сменах династий! Силами подвластных переписчиков старые документы подчищались, дописывались, дополнялись, а то и просто уничтожались в целях приведения истории в соответствие новой «генеральной линии». Степень такого рода «повреждений» исторических документов зависела, главным образом, от полноты власти нового правителя. Переписчиками и летописцами в течение долгих веков русской истории выступали монахи. Они всецело зависели от настоятелей своих монастырей, которые, в свою очередь, были прекрасно осведомлены о том, какие именно события (и в каком именно ключе освещенные) милы светлейшему князю, который, как учит  православие, «поставлен нам от Бога».

К тому же, многие слова и выражения на протяжении сотен лет, прошедших с момента их написания, сильно изменили смысл, а то и вовсе потеряли его в глазах далёких потомков тех древних летописцев, людей иных поколений и иной эпохи. Не будем забывать ещё и о том, что переписчики – тоже люди, а людям свойственно делать описки в тексте: пропускать слова или отдельные буквы, а также иногда редактировать некоторые фрагменты текста «чтобы было понятнее».

Значит, интересуясь летописями, мы должны подходить к сказанному в них с достаточной долей сомнения. Мы должны отдавать себе отчёт, когда, где и в каких условиях была написана та или иная глава. Например, одно и то же событие в летописях, написанных в одно и то же время в Новгороде и в Киеве, может быть освещено по-разному. Хотя бы потому, что северные и южные земли Руси долгое время развивались самостоятельно, отдельно друг от друга, и только в период так называемого «призвания варягов» начали составлять более-менее единое целое. В подтверждение этого можно привести несколько аргументов. Об этом, а также о том, почему я употребил для призвания варягов выражение «так называемое» мы с вами поговорим ниже.

 

Былины

В отличие от летописей, былины долгое время пребывали как бы на задворках истории. Специалисты историки пренебрегали ими, считая разновидностью фольклора. Можно ли доверять такому вольному источнику, как устное народное творчество! Вот, например, в наше время: кто же всерьёз будет изучать нашу недавнюю историю (например, хотя бы распад СССР) по анекдотам тех лет? Но и тут, оказывается, всё обстоит совсем иначе, чем может показаться на первый взгляд.

В 60-е годы XIX века на Русском Севере обнаружился настолько внушительный кладезь фольклора и эпоса, что эти суровые края почти на сто лет стали местом паломничества фольклористов. По аналогии со значимостью открытия исландских саг, земли, прилегающие к Белому морю, они поэтично величали «Исландией Русского эпоса».

Для нас наиболее интересным является факт, что русский былинный эпос оказался представлен почти исключительно на территории Беломорья, а отдельные находки в Сибири, как отмечает в своем исследовании о происхождении  русских былин Лев Прозоров (2006), были обнаружены собирателями фольклора у потомков поморских переселенцев.

 

Рис. 1. Хоровод (Рисунок с сайта: http://igorinna.livejournal.co…)

В то же время, в Ростово-Суздальских землях, а тем более под самым «стольным градом Киевом» мы не найдём и следа былинных преданий.
Видный исследователь русских былин Вадим Кожинов в серии статей «История Руси и русского слова» указывает на отношение сказителей к былине как к «божественному дару» и сообщает об их крепкой убеждённости, что «проклят будет тот, кто позволит себе прибавить или убавить что-то в содержании старин».

Ещё одно открытие было сделано исследовательницей С.И. Дмитриевой. В местах основного распространения былин она обнаружила сохранившееся до XX века деление на «старшие» и «младшие» роды (подобно «старой чади» и «меньшей чади» русских летописей). Старшими считались роды, первыми пришедшие в край. Невесты из этих родов считались самыми желанными, и происхождение могло легко перевесить и внешность невесты, и размеры приданого. Когда же девушки исполняли «круги» – обряд обхода села в престольный праздник – по часовой стрелке («посолонь»), с особыми, только в этот день исполняющимися песнями, – то первые места в веренице были закреплены за девушками из «старших родов». Так вот эта-то «родовая знать» и была в основном хранительницей былин.

Многими исследователями отмечалось, что сказители пользовались у населения общим уважением, а «сказывание» былин являлось безусловно актом художественного мастерства. Сказителей нередко приглашали участвовать в тех или иных северных промыслах, в частности рыбных, причем пение былин приравнивалось к самой работе и сказитель получал равную долю с другими членами артели, а иногда и большую / 1 /.

Вывод, который делает Л. Прозоров в заключение своего исследования, следующий: «этнографические особенности социокультурной архаики в былинах и параллели былинам  в эпосе славянских и скандо-германских народов Средней Европы позволяют нам говорить о них как о племенном эпосе варягов-руси, известных в западных латиноязычных источниках, как руги… Первоначальной темой этого эпоса были столкновения русов с готами и гуннами на Среднем Дунае во времена Великого переселения народов (середина I тысячелетия н.э. – А.П.) … При переселении на восток Европы русы включили в свой эпос предания родственных им вендских колонистов – ильменских словен и кривичей … Сами былины оказываются ценным историческим источником … Поскольку варяги-русь, с одной стороны, в основном и составили дружинный слой молодого государства, а с другой – были сами организованы по принципу дружин…, то сформировавшийся эпос носил черты дружинного. Но сохранился он лишь на Севере Руси … в родственной варягам-руси среде», где «сумел дожить до XX столетия» / 8 /.

Таким образом, сравнивая наиболее древние летописи и былины, можно сделать вывод об особой значимости и тех, и других для изучения периода становления Руси, в том числе и Северной Руси, и Руси Беломорской. Судьба этих двух источников информации оказывается в чем-то сходной между собой: наиболее древние сведения летописей записывались спустя порой десятки, если не сотни лет после описываемых событий, информация о которых до облечения в письменную форму бытовала в форме народного сказания, передаваемого из поколения в поколение. В этом смысле сведения летописей и сведения былин различаются лишь соотношением «безписьменного» и «письменного» периодов своего существования (самые ранние записи былин относятся к XVII веку).

А что касается приводимых в летописях полулегендарных сведений «откуда есть пошла русская земля», то эти сведения вполне могут оказаться преданиями западнославянских племен вендов и ругов, привнесённых колонистами-переселенцами на земли кривичей и новгородских словен, укоренившихся в форме народного сказания, а затем, спустя пару столетий, помещенных в летопись для объяснения источника тех событий зарождения русской земли, к которому они могли не иметь никакого отношения. Я имею здесь в виду пресловутое летописное «призвание варягов» – Рюрика с братьями Синеусом и Трувором.

Князь Рюрик: как легенда стала историей

Интересную гипотезу высказывает в своей статье «Вендский сокол» Сергей Цветков. Статья опубликована в журнале «Наука и Жизнь» (2011) в рубрике «гипотезы, предположения, факты». Главный вывод, который делает исследователь, таков: имя Рюрик является редким в истории, в интересующий нас период существовали только два персонажа с таким именем. Один Рюрик – легендарный герой русских летописей, о котором мало что известно. Другой – Рорик Ютландский, из датского рода Скьолдунгов, маркграф Франкской империи. Про этого, другого «Рюрика» из европейских исторических документов известно достаточно много, поэтому у него не было никакой возможности незаметно переселиться в Новгород и стать там княжить, одновременно с этим продолжая активно участвовать в исторических событиях на стыке Дании, Саксонии и западнославянских земель лютичей и ободритов.

Рис. 2. Рорик Ютландский Скьолдунг, художник Х.В. Куккук, 1912 г.
 (Рисунок с сайта: http://www.jaroslaff.net/modul…)

Имя Рорик восходит к ободритскому слову «рарог» или «ререг», что означает сокол. Сокол являлся тотемным животным ободритов, его изображением украшались воинские стяги и фигуры племенных богов. Рорик Ютландский, будучи по матери наполовину славянином-ободритом, после смерти в 844 году ободритского князя Гостомысла (дяди или деда по матери) наследовал княжение в ободритском племенном союзе. Эти события и послужили канвой для складывания легенды о призвании Рорика (Рюрика) к «словенам» - только в первоначальном варианте не ильменским, а поморянским.

Вскоре после этих событий, на рубеже IX-X веков, часть ободритов мигрировала в восточном направлении, в земли ильменских словен, уже принося с собой предание о Рюрике. А после сокрушительного поражения 955 года от германцев начался массовый отток ободритов на восток. Эпическое сказание о Рюрике на земле ильменских словен начинает письменное (летописное) существование не позднее первой трети XI века. И только лишь во второй половине XV века – первой четверти XVI века московские книжники-летописцы задним числом «подправляют» русскую историю, ставя легендарного князя основателем династии Рюриковичей. Так, удивительным образом, эпический герой ободритов становится «великим предком» великих князей московских.

А немного далее от центральной Европы и Балтики, на северо-восток от земель новогородских, добавлю уже от себя, примерно в то же время, когда жил Рорик Ютландский, происходило формирование этноса прото-поморов, в который, вероятно, наряду с частью ильменских словен входили финно-угорские народности весь, водь, чудь и корела. И на этих землях героями эпоса выступали уже персонажи русских былин.

О трёх истоках Руси

Ведущий специалист-филолог Г.А. Хабургаев в своей большой монографии  «Этнонимия «Повести временных лет»» (1979) ещё в 1979 году указывал, что лингвистический анализ летописных этнонимов (названий народностей – А.П.) в сочетании с анализом культурно-этнографических особенностей тех районов, в которых жили отдельные племена, позволил сделать вывод о генетической неоднородности говоривших на славянских языках диалектно-этнографических групп, которые вошли в состав древнерусской народности.

Рис. 3. «Карта» генетической близости народов Европы
и отдельных популяций внутри этносов  // ajhg.org/"Газета.Ru"

В настоящее время эта генетическая неоднородность прослеживается в результатах современных генетических исследований, которые приводит в своей работе «Русские не славяне. Викинги и варяги-русь» А.В. Галанин / 2 / - рис. 3. Финская популяция F5 оказывается весьма сходной с популяцией северных русских R3. При этом популяции R4 и R1,2 значительно более удалены от финнов, а большинство русских популяций (R5 – R14) оказываются в близком родстве с украинцами и даже поляками. Всё это может свидетельствовать о том, что русская нация исторически сложилась из трёх существенно неравных составных частей – крупнейшей по численности южной (Киевская Русь, а в дальнейшем её преемница Русь Московская), достаточно значительной северной (Новгородская Русь) и третьей, самой малой, беломорской (Русь Беломорская). Южная часть, как наиболее крупная и политически организованная, постепенно включила в себя Северную часть. Этот процесс с некоторыми перерывами, периодами регресса, начался в эпоху Киевской Руси во времена Владимира Великого, а закончился уже во времена Руси Московской, при Иване IV Грозном, который завершил разгром Новгородской государственности.

Параллельно этому шел процесс объединения путем включения в сферу своего влияния и последующего подчинения Руси Беломорской. Но в этом случае более  мощным партнером выступала уже Новгородская Русь. Про Киевскую Русь и про Русь Новгородскую мы кое-что знаем, хотя бы из школьного курса истории. Совсем не так обстоят дела с Русью Беломорской. Как нам узнать, где она находилась? И в этом вопросе нам сможет помочь географо-топонимическое исследование. Географические названия следует рассматривать как драгоценные свидетели исторических событий, как объективные информаторы о среде своего создания, отмечает в своей монографии известный специалист-филолог Э.М. Мурзаев (1995).

Рис. 4. Схема анализа характерных топонимов.

На севере Европейской части России встречаются географические названия природных объектов, образованные по определённой схеме. Это – составные слова, первая часть которых может быть произведена из родственных слов в современных языках финно-угорской группы – финского, карельского, саамского, вепсского. Вторая часть слова представляет собой имя нарицательное одного из видов географических объектов на русском языке, либо на его поморском диалекте. Приведу конкретные примеры: озеро «Водлозеро», гора «Вожмогора», река «Саморека», ручей «Ламбасручей», болото «Кодомох» («мох» - диалектное «болото»), мыс «Куганаволок» («наволок» - диалектное «мыс»), залив «Юхгуба» («губа» - диалектное «залив»), остров «Шуйостров».

Кроме того, существуют аналогичные названия населённых пунктов, образованные от соответствующих названий природных объектов.
Налицо – явная тавтология, поскольку имя собственное уже содержит в себе имя нарицательное. Откуда взялись такие названия, что за народ их создал? Уж не прото-поморы ли Руси Беломорской? Проведём поиск таких названий по описанной выше маске, используя топографические карты северных районов Европейской части России, поскольку в других регионах нашей страны, а также в сопредельных государствах подобные названия не встречаются.

Результаты изысканий по вышеперечисленным топонимическим маркерам приведены на картосхеме (рис 4.) В качестве основы для данной схемы был взят обзорный лист номенклатуры топографических карт. На нём была собрана ортогональная мозаика из листов топографических карт масштаба 1:200000 (в 1 см. 2 км.), издания 70-х годов XX века, по которым, собственно и проводилось данное исследование. На приведенном картографическом поле по данной маске выявлено 2602 топонима. Их расположение показано на схеме мелкими кружками красного цвета. По всем сторонам света чётко прослеживается ареал их распространения, поэтому данную выборку можно считать завершенной для принятого масштаба исходного картографического материала.

 

Условная граница ареала показана на схеме красной линией, огибающей маркерные топонимы на некотором расстоянии с внешней стороны ареала. На что, прежде всего, следует обратить внимание в этой схеме?

Ареал распространения исследуемых топонимов хорошо корреспондируется с предполагаемым регионом расселения этноса прото-поморов, который приводит в своей работе А.В. Галанин (2010).

Наибольшая плотность маркерных топонимов наблюдается в центре ареала и в особенности в его южной части. К северу, северо-востоку и северо-западу ареала плотность уменьшается.

Западная граница ареала достаточно точно соответствует положению Советско-Финской границы до 1939 года, что подтверждает исходную предпосылку автора о необходимости для перенятия топонимов длительного и мирного сосуществования на общей территории. предшествующего и последующего этносов / 5 /. Очевидно, что процесс смены этносов далее к западу был быстрым и отнюдь не мирным.

На юго-западе хорошо заметно, что граница ареала нигде не выходит к берегу Ладожского озера (озеро Нево). Это обстоятельство требует дополнительного исследования.

Южная граница ареала наиболее чётко прослеживается по картам. Эта граница проходит примерно по линии Старая Ладога – Белозерск, с небольшим отклонением к югу в средней части. Можно предположить, что южная граница ареала совпадает с северо-восточной границей исконных земель Великого Новгорода (IX век).

На юго-востоке граница ареала имеет два «провала», соответствующих окрестностям старинных городов Белозерск и Каргополь.

На востоке ареала обращает внимание большее распространение маркерных топонимов вдоль рек Вага, Северная Двина, Пинега, а также через водораздел («канал») с Пинеги на Кулой и через водный путь Пу(о)кшеньга на Мезень.

Два отдельно расположенных маркерных топонима, к юго-востоку от ареала, вероятно, имеют вторичное происхождение, связанное с последующим переселением в эти места обособленных групп коренного населения основного ареала.

На северо-востоке обращает на себя внимание полное отсутствие маркерных топонимов в районах Воронки и Горла Белого моря. Между тем, как во внутренней части Белого моря маркерные топонимы присутствуют, особенно много их по южному (Поморскому) берегу.

Дополнительным фактором уменьшения плотности маркерных топонимов в северной части ареала является вообще меньшее количество топонимов, приводимых на топографических картах, особенно в восточной части Архангельской области и на Кольском полуострове.

По гипотезе А.В. Галанина, именно в этом регионе, в Беломорье, в конце I тысячелетия до новой эры на базе этноса пракельтов автохтонно сложилась культура, предшествовавшая русской (Галанин, 2010). Носители этой культуры говорили на языке, близком к русскому. Становлению этого этноса, называемого Галаниным «варяги-русь», предшествовали сложные процессы этнической гибридизации, отголоски которой можно теперь наблюдать в результатах сравнительных генетических исследованиях представителей народов северо-восточной Европы. Эта гипотеза проливает свет на странное «белое пятно» истории, когда по берегам Белого моря до появления христианских миссионеров, якобы, проживала только какая-то дикая «чудь заволочская».

Но вдруг, словно из ниоткуда, в XV-XVI веках, появляются здесь поморы, настолько хорошо овладевшие премудростями мореплавания, что бороздят на своих кораблях воды Белого и Баренцева морей, ходят на Грумант (Шпицберген), Новую Землю, на Обь и Енисей!

Если принять гипотезу А.В. Галанина о происхождении поморов, то становление корабельного искусства и зарождение морских промыслов поморов связаны с южным берегом Белого моря. Этот берег и поныне носит название Поморский берег. Культура морских охотников очень древняя и самобытная, она развивалась и совершенствовалась в течение многих столетий. Не могли словене с берегов озера Ильмень за 200 лет из земледельцев превратиться в морских охотников. Деятельность поморов постепенно распространилась по всей внутренней части Белого моря, а позже – и далее.

Таким образом, определён ареал зарождения и развития самобытной части русской нации – Северной, или Беломорской Руси. Возникнув и развиваясь в течение нескольких столетий на территории, указанной на рис. 4, Беломорская Русь со временем попала в сферу влияния более мощного соседа, Руси Новгородской. А позднее вошла в состав единой русской нации, как один из её трёх истоков.

В заключение хочу отметить, что к подобным выводам, но другим путём, пришла Н.П. Павлищева (2012), с недавно вышедшей книгой которой автор познакомился уже после выполнения своего исследования. Не правда ли, вывод, полученный двумя способами двумя независимыми исследователями, имеет гораздо больше оснований быть признанным истинным?

Список использованной литературы

1. Былины. / Энциклопедия «Академик». Адрес доступа: dic.academic.ru/dic.nsf/enc_literature/914/Былины.

2. Галанин А.В. Русские не славяне. Викинги и варяги-русь.// Вселенная живая. 2010. Электронный ресурс. Адрес доступа: http://ukhtoma.ru/history8.htm

3. Галанин А.В. Русь Беломорская // Вселенная живая. 2010. Электронный ресурс. Адрес доступа: http://ukhtoma.ru/history4.htm

4. Мурзаев Э.М. Слово на карте: Топонимика и география. / М.: «Наука». 1995.

5. Патрикеев А.В. Названия древних волоков. Гидронимы северо-восточной Руси // Вселенная живая. 2012. Электронный ресурс. Адрес доступа: http://ukhtoma.ru/history13.htm

6. Парамонов С.Я. (Сергей Лесной). Откуда ты, Русь? / Ростов-на-Дону: «Донское слово», «Квадрат», 1995.

7. Парамонов С.Я. (Сергей Лесной). История руссов. Славяне или норманны? / М.: «Вече», 2012.

8. Прозоров Лев. Времена русских богатырей – по страницам былин вглубь времен. / М.: «Яуза», «Эксмо», 2006.

9. Хабургаев Г.А. Этнонимия «Повести временных лет» в связи с задачами реконструкции восточнославянского глоттогенеза. / М.: Изд-во МГУ, 1979.

10. Цветков Сергей. Вендский Сокол. / М.: «Наука и Жизнь» 12/2011.

11. Павлищева Н.П. 10 тысяч лет русской истории. Всё было не так! /М.: «Яуза», «Эксмо», 2012.

ДЛЯ ЧТЕНИЯ: